Я опускаю взгляд в пол, не в силах воспринимать ее слова дальше. Так значит, Мэтта убила не я… Это все она – Кая Грейс… Человек, которому я безропотно верила все эти три года. Подруга, которой я была обязана… Обязана за смерть близкого человека?!

– Только вот ты совсем не хочешь оправдывать мои ожидания. – вздыхает Кая, продолжая. – Но это дело поправимое. Марк!

В комнату заходит вампир, неся какой-то сосуд в руках.

– Клаус будет искать меня… - тихо произношу я, не желая смотреть в лицо этому зверю, которого принимала за друга.

– Майклсон завтра получит записку, в которой ты распыляешься в слезном прощании и заверениях, что тебе лучше будет со мной, у нас с тобой много планов, и мы уезжаем из Лондона. Ты попросишь его простить и забыть тебя, ну и остальная ваша романтическая ересь, смысл которой сводится к тому, что у тебя к нему ничего нет. Искать он тебя не будет, милая, обещаю.

Кая язвительно смеется, отдавая приказ Марку напоить меня. Вампир сильно заламывает мне голову назад, заставляя пить. Когда вяжущая жидкость вливается в горло, я понимаю, что это кровь. Она совсем теплая, как будто только что из вены…

– Теперь, дорогая, ты питаешься только этим… - улыбается Кая. – До тех пор, пока не привыкнешь. До тех пор, пока ты не будешь готова убить ради этого!

Марк вливает в меня весь сосуд, несмотря на то, что я как могла отбивалась и сопротивлялась. Кая буквально оглушает меня своим дьявольским смехом, покидая помещение. Оставшись одна, я зажмуриваюсь, стараясь представить, что это все сон, но реальность слишком явная.

========== 46. Когда умирает вера. ==========

Бесцельно изучаю взглядом решетку, за которой нахожусь. В эту камеру я попала сразу, как только меня освободили от цепей в стене. Я не знаю, сколько по времени я уже здесь пробыла. Возможно несколько дней, а может недель… Время здесь совершенно не ощущалось. Учитывая то, что в меня вливали человеческую кровь почти постоянно, я не могла даже предположить какое время суток сейчас. Некоторое время назад я стала чувствовать себя отрешенной от всего. Мне вдруг стало все равно на все, что происходит за этими стенами, скрывающими меня от окружающего мира. Меня ничего не заботило, я ничего не хотела. Я чувствую себя растением, которое обильно поливают, дабы оно не погибло. Возможно вскоре я превращусь в цветок-хищник, но не хочу об этом думать сейчас.

Как-то не так давно я услышала детский плач где-то совсем близко. Тогда я решила, что мне это только кажется, но через какое-то время плач повторился и тогда я приблизилась к решетке и окликнула того, кому принадлежали жалобные всхлипы. Оказалось, что через стенку от меня так же взаперти сидит девочка. Вере было всего двенадцать, и она новообращенная. Из грустного рассказа новой знакомой, я узнала, что обратила ее Кая. Будучи человеком Вера обладала некими экстрасенсорными возможностями, но став вампиром, утратила их, в свою очередь став неугодной для Каи. Девочка поведала мне, что ей не дают ни капли крови уже довольно долго. Вера подозревает, что так от нее просто избавляются, списав со счетов. Малышке постоянно было страшно, от чего она часто плакала. Я как могла, отвлекала ее разговорами, не имея возможности даже взглянуть на пленницу. Отчасти, мне стало немного легче от того, что рядом есть кто-то, что я не одна жду неизвестности в этих холодных каменных стенах. Я утешала девочку твердя о том, что когда-нибудь мы выберемся на волю. В свою очередь она говорила со мной, развеивая тяжелые мысли и заставляя мой мозг функционировать как и прежде, несмотря на обилие свежей крови, которой пресыщали мой организм.

Но все же я чувствовала, что с каждым днем, или определенным промежутком времени, так как дни здесь считать я не могла, Вера слабела, голос ее был уже едва слышен, и даже плакала несчастная сейчас намного реже, экономя последние силы.

– Как ты? – спрашиваю я, сидя на полу, прижимаясь к холодной стене.

Ответа не последовало, что меня очень напугало. Я приблизилась к решетке и села на пол так, будто от этого я могла увидеть девочку или чем-то помочь.

– Вера! – произношу достаточно громко, отчего мой голос возвращается эхом.

– Хуже… - слышу тихий шепот девочки. – Видимо уже скоро все закончится…

– Не говори так! Все будет хорошо! Нужно верить в это! – сомневаюсь, чтобы я сама верила в свои слова, но мне отчаянно хотелось хоть как-то помочь этому больному ребенку. По другому ее сложно назвать.

– Лучше бы все закончилось… - снова слышу шепот, переходящий в жалобные всхлипы. Несмотря на то, что за стеной находился ребенок, Вере не нужно было ничего объяснять. Она стала взрослой в считанные дни, уже успев разувериться в этой жизни.

– Вера, девочка, ты можешь приблизиться к решетке? – спрашиваю я, прислушиваясь к слабому голоску.

– Я лежу рядом с ней, иначе ты бы меня просто не слышала. – отзывается Вера.

– Попробуй дотянуться до меня. – я протягиваю руку через прутья решетки настолько, насколько могу дотянуться. Ощупываю шершавую стену в надежде на то, что наши с Верой камеры находятся не на метровом расстоянии друг от друга. Даже слишком неожиданно для себя, нахожу ее холодную ладошку. Боже мой, какая же она худенькая, просто щепка. Сжимаю ручку девочки, надеясь хотя бы так вселить в нее силы бороться дальше.