– Если не нравятся вещи - можешь их не надевать. Ты просила - я принес. Не твое дело - откуда. Женщина, любезно согласившаяся поделиться, уж куда приличнее тебя и не тебе ее судить.

Я не стала акцентировать внимание на том, что капитан Фрей вновь перешел на «ты», сколь бы неприемлемо и неуважительно это не звучало. Я уже поняла, что когда он злится, это происходит у него машинально. Задело меня совсем иное.

– Так значит, я неприличная? – прошипела сквозь плотно стиснутые зубы. – Может, мне тогда вообще голой ходить?! Что б уж точно соответствовать образу!

Он таки отложил газету. Любовно устроил на журнальном столике и пригладил ладонью страницы. Глянул на меня совершенно невозмутимым взглядом и выдал:

– Ну, если вам так будет удобнее... Пожалуйста. Не имею ничего против.

Не имеет ничего против? Что ж, раз так…Я чуть наклонила голову, отвела в сторону волосы и, закинув руку за спину, принялась решительно расстегивать мелкие пуговички. Одну вторую, третью… Мысленно пожалела о том, что застежки здесь не спереди, было бы куда удобнее и эффектнее.Но даже при таком раскладе реакция господина ингирвайзера не заставила себя долго ждать. Темные обсидиановые глаза по мере моего продвижения все больше увеличивались. Смоляная бровь изумленно поползла вверх, и Рейнар обеспокоенно спросил:

– Что вы делаете?

– Как что? Раздеваюсь…Вы ведь сами просили…

Я, конечно, этого не планировала. Да и демонстрировать мужчине собственные прелести особого желания не было. Но уж очень хотелось посмотреть на его реакцию. Увидеть, как на суровом лице отразится восторг, а в темных глазах зажжется знакомый огонек желания.

– Я не просил! – проскрипел зубами Фрей.

Ох, да он возражает! Право слово, я удивлена. Любой нормальный мужик на его месте уже слюной бы капал в предвкушении потрясающего зрелища. А этот лишь кривится и зло сверкает глазами. Забавно. А от того становится еще интереснее, как он поведет себя, когда я останусь в неглиже.Нет, тронуть не тронет. Максимум облапает, но это я уж как-нибудь перетерплю. А дальше не пойдет. Не может же он не понимать, что Тенрилл ему за посягательство на честь кузины голову открутит. Он ведь умный. Сдержанный. Большую часть времени. А значит, можно смело продолжать.Но на пути к моей цели вдруг встала непослушная пуговичка, запутавшаяся в петлице. Я покрутила ее и так, и эдак, но негодница не поддавалась.Гадство, ну почему именно сейчас? Не могу же я прекратить свое показательное выступление из-за такой мелкой неприятности? Это будет выглядеть как минимум нелепо. Еще подумает, что у меня духу не хватило.Ладно, значит, придется пойти на крайние меры.

– Прямо, может, и не просили. Но именно это имели ввиду, не так ли?
– сладко отозвалась я и неспешно двинулась к креслу ингирвайзера.

– Не так! – возразил мужчина. – Я, знаете ли, не имею привычки раздевать малознакомых девиц. А вот вы, похоже, привыкли оголять… - фраза резко оборвалась, так как именно в этот момент я опустилась на подлокотник его кресла, отчего мужчина резко убрал руку и дернулся в сторону.

Я сделала вид, что не заметила его маневра.

– Вы меня осуждаете? – проворковала почти что ему на ухо, хотя внутри все скручивало от отвращения. Изуродованное лицо было слишком близко. И неминуемо накатывали воспоминания картины, подсмотренной в хозяйской спальне.

Однако, мне удалось удержать лицо.

– Нет, благословляю! – грубо передразнил мужчина.

Я же, наконец, отвела взгляд от его жутких шрамов и, повернувшись спиной, мило попросила:

– Вы не могли бы мне помочь? Пуговичка запуталась. Мне самой не справиться.

И принялась терпеливо ждать помощи.Сердце ухало у самого горла. А в жилах горел азарт. И внутри все скручивало не то от страха, не то от предвкушения. Его близость вызывала совершенно непонятные, противоречивые ощущения. Одна половина меня до отвращения, до тошноты боялась его прикосновения, другая же с нетерпением его ждала. Я не могла пошевелиться, и в тоже время вся эта ситуация непостижимым образом будоражила кровь.Это была игра на грани.Секунда в неизвестности. Одна, вторая, третья. Он отчего-то медлил. И неопределенность эта изводила больше всего.Я набралась смелости и вознамерилась его подтолкнуть.

– Ну же, я не кусаюсь, - протянула издевательски и вполне естественно усмехнулась.

Ингирвайзер шумно выдохнул, отчего я поняла, что все это время он сидел, затаив дыхание, и коснулся плотной ткани. Затем принялся и так, и эдак крутить пуговичку. Пыхтел, вздыхал у меня за спиной, опаляя обнаженные участки кожи горячим дыханием. И пахло от него резко, по-мужски. И запах крови примешивался к его собственному.А потом раздался смутно знакомый звук, в котором я с запозданием признала скрежет стали, и мужчина одним быстрым движением срезал пуговицу с ткани.Я испуганно охнула. Отчего-то показалось, что одной пуговицей он не ограничится и вслед за ней распорет к пьяному шакалу мое платье.Но ничего подобного не произошло. Фрей со степенным видом вложил пуговку мне в ладонь и сухо извинился:

– Простите, иначе не вышло. Петлица не пострадала, так что достаточно пришить обратно головку.

А потом он сделал то, что совершенно выбило меня из колеи.Рейнар стянул концы выреза и начал одну за одной методично застегивать пуговицы.

– Что вы делаете? – кажется, мой голос сейчас больше походил на испуганный писк. И куда, спрашивается, подевалась вся бравада?

– Привожу вас в приличный вид. Я не желаю держать в доме шлюху!

– Я не шлюха! – попыталась возразить и повернуться к нему лицом.

Но Фрей не дал, грубо удержал меня на месте, продолжая застёгивать пуговицы.

– Да? – поддельно удивился мужчина. – А выглядите и ведете себя точь-в-точь как Ночная Фиалка!

– Да что вы вообще понимаете?! – Внутри все кипело от праведного гнева. И я вновь попыталась вывернуться из его рук. На этот раз получилось, и, воспользовавшись моментом, я молниеносно вскочила с подлокотника и зло уставилась в смеющиеся черные глаза.

– Можно подумать, вы в женщинах разбираетесь! И вообще, я буду вести себя так, как считаю нужным. И не смейте мне указывать! А попробуете еще раз обозвать меня Ночной Фиалкой… - Я опасно сощурила глаза, не отрывая взгляда от ухмыляющегося лица напротив.