— А, кошки-мышки с мистером Хейнсом, — улыбнулся Хоуленд и принялся звонить по делу, не слишком уж неотложному, а Джерард ждал, сожалея, что обязан был предоставить Хоуленду всю информацию по спектаклю Чарльза — Гая Хейнса и упустить из рук развязку.

— Хорошо, — Хоуленд глубоко вздохнул, — чего вы хотите от меня: чтобы я вот с этим начал обрабатывать вашего малыша? Думаете, он сломается и выложит свой блестящий план насчет архитектора Гая Хейнса?

— Нет, я как раз не хочу, чтобы вы его трогали. Я люблю чистую работу. Мне нужно еще несколько дней — может быть, недель, — чтобы закончить копать под Хейнса, а потом я столкну их друг с другом. Я вам отдал эти материалы на Чарльза, потому что отныне я лично выхожу из дела, во всяком случае те двое должны так думать. Еду в отпуск, в Айову. На самом деле еду, и сейчас же дам Чарльзу об этом знать. — Лицо Джерарда озарила широкая улыбка.

— Мне будет трудно сдержать ребят, — с сожалением произнес Хоуленд, — особенно на все то время, пока вы собираете улики против Гая Хейнса.

— Между прочим, — Джерард взял шляпу и взмахнул ею в сторону Хоуленда. — Вы не расколете Чарльза со всем этим, но я расколол бы Гая Хейнса с тем, что имею на сегодняшний день.

— Вы хотите сказать, что мы не сможем расколоть Гая Хейнса?

Джерард взглянул на него, стараясь изобразить презрение.

— Но ведь вы и не собирались его раскалывать, так я понял? Вы ведь думаете, что он тут не при чем.

— Поезжайте-ка в отпуск, Джерард!

Джерард аккуратно собрал свои бумаги и начал было засовывать их в карман.

— Я думал, вы их оставите.

— О, если вы полагаете, что они вам пригодятся, — Джерард услужливо протянул бумаги и повернул к двери.

— Может, все-таки скажете, чем вы собираетесь раскалывать Гая Хейнса?

Джерард презрительно хмыкнул.

— Этот человек мучается своей виной, — сказал он и вышел из кабинета.

44

— Знаете ли… знаете — в целом мире, — начал Бруно, и слезы показались у него на глазах, так что ему пришлось опустить голову и отвернуться к камину, — нет иного места, где бы я хотел быть сегодня вечером, кроме вашего дома, Энн. — Он небрежно облокотился на высокую доску камина.

— Мне очень приятно слышать это, — улыбнулась Энн, ставя на столик канапе с сыром и анчоусами. — Берите, пока не остыли.

Бруно взял бутерброд, зная, что вряд ли сможет проглотить хотя бы кусок. Стол выглядел так красиво, накрытый на двоих, — серая льняная скатерть, большие серые тарелки. Джерард уехал в отпуск. Они с Гаем разбили Джерарда в пух и прах, и можно теперь вздохнуть свободно! Бруно вдруг вздумалось, что он попробовал бы поцеловать Энн, не принадлежи она Гаю. Бруно выпрямился и расправил манжеты, гордясь своим истинно джентльменским поведением.

— Значит, Гаю там вроде бы нравится? — Гай сейчас находился в Канаде, в провинции Альберта, работал на строительстве большой дамбы. — Я рад, что кончились эти дурацкие допросы и он может работать спокойно. Вы себе представить не можете, как я рад. Для меня это праздник! — Он рассмеялся, вторя каким-то своим мыслям.

Энн глядела, как он, длинный, дерганый, склонялся над каминной доской, и спрашивала себя, не подпадал ли Гай, несмотря на всю свою ненависть, под то же очарование, что и она сейчас. Хотя вопрос о том, способен ли был Чарльз Бруно устроить убийство собственного отца, до сих пор оставался нерешенным — а она весь день провела с ним, только чтобы выяснить это. Бруно то отшучивался, то проявлял вдруг неожиданную осмотрительность. Он ненавидел Мириам так, словно знал ее. Энн удивило, что Гай настолько много рассказал ему о Мириам.

— Почему вы столь тщательно скрывали, что встретили Гая в поезде? — спросила Энн.

— Да просто не придал этому значения. В первый раз я что-то перепутал и сказал, будто мы встретились в институте. Ну, а потом пошли всякие вопросы, и Джерард выстроил из этого Бог знает что. Откровенно говоря, дело выглядело и впрямь куда как скверно. Мириам-то ведь убили, вы знаете, почти сразу же после нашей встречи. Думаю, со стороны Гая было очень благородно не впутывать в следствие первого встречного. — Бруно клокотнул, давясь смехом, и рухнул в кресло. — Я не хочу сказать, что я — на подозрении, о, вовсе, вовсе нет!

— Но ведь это не имеет отношения к расследованию гибели вашего отца.

— Разумеется, не имеет. Но Джерарду на логику наплевать. Ему лишь бы придумать что-нибуудь позаковыристее!

Энн нахмурилась. Она не могла поверить, что Гай стал бы подыгрывать Чарльзу лишь потому, что истинное положение вещей выглядело скверно, — и даже потому, что Чарльз рассказал в поезде о своей ненависти к отцу. Надо бы спросить Гая еще раз. О стольком надо бы спросить… Например, почему Чарльз так враждебно относится к Мириам, которую никогда не видел? Энн отправилась на кухню.

Бруно со стаканом в руке подошел к окну и стал смотреть, как в черном небе мигают красные и зеленые огоньки самолета. Похоже на физзарядку, подумал он: руки на плечи, руки врозь. Ему захотелось вдруг, чтобы Гай летел в этом самолете, летел домой. Он посмотрел на тускло-розовый циферблат своих новых часов и подумал, прежде чем различил крупные золотые цифры, что Гаю, наверное, понравится такая вещь из-за ее современного дизайна. Еще три часа — и пройдут сутки с тех пор, как он явился сюда: целый день они с Энн провели вдвоем. Он приехал накануне вечером, без звонка, и сделалось так поздно, что Энн оставила его ночевать. Он спал в комнате для гостей, там же, куда его уложили после вечеринки, и Энн перед сном принесла ему горячего бульону. Энн была к нему ужасно добра, и он действительно любит ее! Бруно повернулся на каблуках и увидел, что она выходит из кухни с тарелками.