– Стоп! Спасибо, ребята, - Карая Ян подошла к ним, - Юго, ты бог эпизода. Затер-таки беднягу Клауса. Жаль, что ты слишком высок для этой роли и к тому же блондин.

– А в твоем фильме нет высокого блондина?
– поинтересовался Юго.

– Есть, главная роль, - усмехнулась Кара Ян, - так что не раскатывай губу.

– Кариш, пришли мне эти пробы, мне кажется, забавно вышло.

Юго не слышал - из-за наушников - что храп в соседней комнате давно стих. Полковник постоял на пороге, заглянул в ноутбук из-за спины Юго и остался недоволен увиденным. Побрел на кухню, напился молока из холодильника - с кашлем и с матерком. Ввалился в туалет, закрылся там и затих. "Мужчина-загадка. Такой красивый и такой мудак" - подумал Юго. У него оставался еще один файлик с пробами, снятый сразу вслед за первым - уж неизвестно, что Кара Ян хотела себе этими пробами доказать...

Предполагалось, что действие происходит на крыше праздничного павильона, под сполохами ночного фейерверка. Клаус стоял, задрав голову и утирая предполагаемые слезы.

– Отчего ты плачешь? Кто-то арестован?
– Юго бесшумно появился у него из-за спины. Впрочем, во время салюта это было несложно.

– Я получил письмо, - отвечал Клаус и взволнованно высморкался, - у меня родился сын, поздравь меня, Рене.

Клаус отшвырнул под ноги грязный платок, и Юго протянул ему свой:

– Что ж, поздравляю, благородный род не прервется и фамильные богатства не останутся без наследника... Как думаешь, кто извлек почтовую карету из дорожной грязи и нес к тебе это письмо в своем клюве, как голубь?

– Ты, Рене?
– Клаус недоверчиво уставился на собеседника.

– Я люблю тебя, Эрик, и уже все это видят - кроме тебя, - Юго забрал у Клауса платок и сам вытер его (глицериновые, воображаемые?) слезы, - Научись наконец пользоваться пудрой, и ты сразу прекратишь рыдать - как я. Я подумал было, что в письме твоем что-то ужасное, и уже раскаялся, что доставил его тебе...

– Что ты понимаешь, - сердито ответил Клаус, - Первый ребенок! Сын! Разве можно оставаться бесчувственным?

– Легко, - пожал плечами Юго.

– Это потому, что у тебя нет своих детей...

Юго улыбнулся, лукаво сощурил глаза:

– Моему сыну десять лет.

Клаус уставился на него недоумевающе:

– Ты шутишь? И сколько же тогда лет тебе? И чей этот чудо-ребенок?

– Чудо-ребенок?
– рассмеялся Юго легко и беззаботно, - Пожалуй, ты прав. Если бы только ты знал, как ты прав, Эрик! К сожалению, моя честь не позволяет отвечать на твои вопросы.

– Даже - сколько тебе лет?
– усмехнулся Клаус.

– Это я могу тебе сказать - но только шепотом, - Юго опустил ресницы, тут же вскинул подбородок и взглянул на Клауса одновременно испуганно и храбро, как смотрят очень маленькие дети. Сделал шаг к нему (тут сценарий предписывал ему подняться на цыпочки, но эти актеры были одного роста) и, чуть касаясь губами, что-то прошептал ему на ухо. Этот шепот, почти переходящий в поцелуй - Юго сыграл его так убедительно, что эротические мурашки пробежали по спине не только у Клауса - у всей съемочной группы.

– Спасибо, мальчики!
– Кара Ян подлетела к ним, довольная и сияющая, - Клаус, свободен. Ты отлично сыграл. Историческая справка - твой сентиментальный персонаж со временем развился в злющего диктатора. А тебе, Юго, я дам еще один текст - попробуй показать мне точно такого же Рене.

– Но уже не Рене?
– уточнил Юго.

– Уже не Рене, - усмехнулась Кара Ян, - блондина Демона. Я сдаюсь. Не хочу тебя упускать.

Юго церемонно поклонился - настоящий кавалер - в поклоне почти коснувшись пола листами сценария. Не коснулся, конечно - знал, что это дурная примета.

– Порода, - с упоением проговорила Кара Ян, - Сорбонна, мама-графиня...

– Гори они в аду, - неслышно прошептал Юго.

Третий файлик был - пробы на того самого блондина Демона, но Юго не стал их смотреть. В них уже не было Клауса. И - надоело.

Нужно было заказать такси, посетить душ, да и утренний кофе в размере литровой чашки давал о себе знать. Юго вытащил из ушей наушники и отставил ноутбук. Полковника не было ни слышно, ни видно - то ли вернулся в постель, то ли все еще сидел в туалете. Юго подошел к двери туалета и осторожно дернул за ручку - дверь охотно подалась. Открывшаяся мизансцена напомнила Юго об огневых деньках на бульваре Санта-Моника и о ныне покойном его квартирном сожителе Ренаре, по прозвищу Упоротый Лис. Ренар этот обожал вот так же отрубаться на унитазе и затем пускать героиновые сопли. Юго трижды спасал его никчемную жизнь и трижды - получал за свою инициативу пинков.

– Спасибо, хоть штаны не снял, - проворчал Юго. Полковник сидел на крышке унитаза в костюмных брюках и в белой футболке, как сериальный мафиози. У ног его валялся инсулиновый шприц. Юго взял в ладони его запрокинутое восковое лицо и привычно отвесил несколько пощечин - жизнь с Ренаром навсегда поставила ему руку в этом деле. Впрочем, пощечины ничему не помогли - Полковник даже не дышал. Юго взял его под мышки и выволок бесчувственное тело в коридор. Килограмм в этой туше было не меньше ста - и дотащить всю эту мускулистую красоту до ванной не представлялось ни малейшей возможности. Юго уронил тело в коридоре и сам сел на пол рядом - среди брошенной обуви и коридорных пуфов. Полковник не дышал.