На высотке, где был устроен следующий привал, они окончательно решили, что «Бориса» ожидать бесполезно. Эта высотка мало чем отличалась от других лесистых холмов. На ее пологой вершине, плотно прижавшись друг к другу, стояли молодые деревья, ветви которых переплелись с лозами высокого кустарника в один золотистый живой клубок. Здесь, в чаще, «Имант» решил поставить палатку, развести костер и обсушиться.

«Мне надоела сухомятка», - сказал тогда «Имант». Приедитис возражал ему, боялся, что заметят огонь костра. Они даже поссорились. «Имант» .все же развел костер и стал варить в котелке мясной бульон, а он съел солоноватые кубики и улегся спать.

Когда он проснулся, то увидел, что «Имант» лежит на плащ-палатке и возится над зашифровкой радиограммы: наступал последний обусловленный срок для передачи ее в разведцентр. Что писал «Имант», он не знал. Им были даны разные шифры. Потом «Имант» отправился подыскивать место, где бы можно было забросить антенну. Он исчез в кустах, но тут же вернулся и испуганно сообщил, что по оврагу идут солдаты.

Они не успели убрать палатку, спрятать разложенные у костра деньги и карты. Мешкать было некогда.

Приедитис был сильнее «Иманта». Он мог бежать очень быстро, делая широкие шаги, перепрыгивая через пни и канавы. Сначала Приедитис чувствовал за спиной горячее дыхание товарища, потом он различал лишь топот тяжелых солдатских ботинок «Иманта», а дальше не слышал уже ничего…

Приедитис бежал до тех пор, пока не упал и не почувствовал, что силы оставили его. Он заполз в канаву. У него не было теперь ни плащ-палатки, ни карт, ни продуктов. При нем осталось лишь то, что было зашито в поясе. А там хранилось самое основное: адреса, шифры, расписание радиосвязи, яд, средства тайнописи, полторы тысячи советских денег и документы на имя Петериса Яновича Приедитиса.

Да, у него были деньги, но он боялся заходить на хутора - там могла быть засада. Целую неделю, пока шел до Риги, он питался лишь морковью да свеклой, которую воровал с полей. На пятую ночь у какой-то мельницы он перешел вброд реку Венту. До Венты они должны были идти втроем. А добрался он один.

Приедитис твердо решил остановиться у сестры. Американская разведка категорически запрещала появляться у родственников. Но отправляться по выданным Куллом адресам Приедитис не решился. Он боялся этих незнакомых людей, он устал, измучился и даже в маленьких детях, беззаботно игравших на улице, ему мерещились чекисты. Стоило ли преодолевать этот тяжелый, изнурительный путь через леса и болота, бежать от солдат и питаться сырыми овощами, чтобы сразу же на него донесли? Людей он не любил, не верил им. Никому. И он пошел к сестре…

С той поры Приедитис проделывал путь от Риги до пограничного леска, где была спрятана радиоаппаратура, еще двенадцать раз. Каждый месяц по восемнадцатым числам он выкапывал из-под старой березы приемник и прослушивал радиопередачи из разведцентра. Стоит ли говорить, сколько страху он натерпелся за эти двенадцать путешествий!

Приедитис положил в шкаф недописанный этюд и убрал краски. Подошел к вешалке, снял пальто. Он твердо решил взять приемник из леса домой. Конечно, это будет опасно. Но разве не опаснее каждый раз работать в лесу?

Приедитис осторожно запер дверь и вышел на улицу.

Спустя час он сидел у окна вагона и смотрел, как впереди, в черных клубах паровозного дыма, догорает закат. В вагоне почти не было пассажиров. Никто не заводил с ним разговора, не навязывался в собеседники, как это часто бывает в дороге, и Приедитис был наедине со своими думами. А думы - тяжелые, тревожные - все время лезли в голову. Они были рождены не столько страхом, сколько сознанием неотвратимости катастрофы, ожиданием неминуемой беды. Но Приедитис понимал, что нельзя опускать руки. Нужно работать…

В подвале своего дома, в углу, за развалившимся диваном, выкинутым кем-то из жильцов еще с десяток лет назад, он оборудовал тайник. В нем будет удобнее и безопаснее хранить радиоаппаратуру. Ведь и Мильда может обратить внимание, что по восемнадцатым числам он никогда не ночует дома.

Решение было, конечно, правильным, и он сообщил Куллу, чтобы передачи перенесли на. дневные часы. Но будет ли от этого какой-нибудь прок?..

…Вот уже год он пишет в разведцентр и слушает его ответы в эфире. Но все это только одни разговоры.

Почти год назад Приедитис послал за океан свое первое сообщение. Дождавшись, когда Мильда уйдет на работу, он извлек из пояса таблетку специальных чернил для тайнописи и кадр фотопленки. На нем был запечатлен невинный морской пейзаж. Приедитис поднес к пленке увеличительное стекло. Сквозь волны проступили слова. Это был адрес, по которому надо было писать для разведцентра.

Приедитис достал листок бумаги и шариковой авторучкой написал письмо. В нем он настойчиво убеждал какую-то Анну вернуться на родину. Такое содержание было рекомендовано американскими инструкторами. Затем Приедитис бросил таблетку в рюмку кипяченой воды, размешал раствор чертежным пером и между строк стал писать тайный текст: