Мартин вошел быстрым шагом, полный приятного предчувствия.

– Мартин, эти фотографии - твоих рук дело?

– Владимир Ильич, Вы о чем?

– И с тобой понятно, и с ними понятно, - прошептал Владимир Ильич, смотря в одну точку на стене.
– Мартин, я полагаю, что наша фирма не должна входить в корпорацию Феликса и не должна подчиняться министерству Марины. Что ты на это скажешь?

– Я тоже так считаю.

– Раз ты со мной согласен, то предлагаю сменить антураж: я предлагаю работать на Добрыню Никитича!

– Нам от этого какая польза?

– А никакой пользы, зато я не буду подчиняться аквамаринной Марине и ее очередному любовнику!

– Владимир Ильич, а Вы не боитесь, что Керн после повышения направит свои стопы в сторону Марины?

– Выход есть?
– спросил Владимир Ильич, скрипя от злости зубами и сжимая кулаки над фотографиями.

– Развести Марину и Керна в разные стороны.

– Ты чего предлагаешь? Ты на ней хочешь жениться?
– рассердился не на шутку Владимир Ильич.

– Хорошо, пусть Марина уйдет в декрет, тогда она перестанет быть министром.

– Эта мысль мне нравится. Ты молодец! Но как ее заставить родить ребенка? А?! И от кого? Я с этим вопросом совсем не могу справиться. Мартин, не зли меня! Ты глупец! Фотографии Феликса и Марины - подделка!

– Владимир Ильич, Вы что, не мужик? А если мужик, то выбросьте из головы ревность и выполните свои прямые обязанности гражданского мужа, - посоветовал Мартин.

– Хорошо тебе говорить ложь! Я тебя, Мартин, ненавижу!

– Да я Марину сто лет знаю! Нет у нее Феликса! Хотя почему нет? Они как богатые люди - живут врозь.

– Ты прав, наша задача - сбросить лишнюю власть над фирмой, а ревность пусть подождет, - затравленно пробубнил великий мудрец.

Мартин ужаснулся своему поступку, но отступать он не хотел, ему нравились доходы, и он легко придумывал расходы, поэтому он сказал:

– Владимир Ильич, я подскажу одну позу, после которой Марина от Вас станет мамой. Секрет прост: жидкость из сосуда не вытекает, если его не наклонять. Вы меня поняли?

Владимир Ильич посмотрел на Мартина с улыбкой:

– Ох, и хитрый же ты мужик! Сам придумал или кто подсказал? У нее муж есть для этих целей.

– Владимир Ильич, Вы на правильном пути, но без подарка не обойтись!

– Ага, аквамарин подарить?

– А хоть бы и аквамарин.

– Да она меня пошлет.

– Не пошлет, если Вы ей поможете создать коллекцию из аквамаринов.

– Согласен, а теперь уходи, Мартин, у меня дела.

Мартин пришел к себе в кабинет и вновь вызвал Раю и Фаю.

– Дамочки, есть дело! Помогите, внушите Марине, что она должна родить ребенка от Владимира Ильича!

– Это просто! Мог бы и по телефону сказать, - проговорила Рая.

– Да, мы ее заставим хотеть ребенка! За это не волнуйся!
– крикнула Фая, уводя Раю из кабинета Мартина.

Госпожа Нимфа Игоревна заметила исчезновение бриллианта 'Аквамарин' из коллекции драгоценностей. Она любила голубоватые камни, как бы они ни назывались, и постоянно использовала в украшении себя любимой. А тут исчез любимый и дорогой бриллиант! Она вызвала Нарцисса для собеседования по этому вопросу. Нарцисс сказал, что он случайно видел голубоватый аквамарин на костюме министра Марины.

Нимфа Игоревна покачала головой:

– Хочешь сказать, что Добрыня Никитич отдал синий бриллиант под названием 'Аквамарин' Марине?! Как мне его наказать?

– Нимфа Игоревна, почему Вы думаете, что этого его рук дело?

– Доступ к нашим драгоценностям есть у меня и у него, - растерянно проговорила Нимфа Игоревна.

– Вам нужен этот камень любой ценой?

– Нарцисс, ты угадал. Любой ценой надо вернуть мне аквамарин, и желательно бесплатно.

– Чисто женский подход - это я по поводу бесплатно. Я знаю, у кого он, но не знаю, как взять так, чтобы госпожа министр не заметила.

– Это твое дело - снять с нее аквамарин и отдать мне. Выполняй!
– воскликнула Нимфа Игоревна и, зашуршав голубоватым шелком, покинула

гостиную.

Лучики из глаз Марины оказывали огромное влияние на Владимира Ильича, он без нее жить не мог. Она остыла к Владимиру Ильичу и устала от всестороннего вмешательства с его стороны в ее жизнь. Его приборы ее достали так, что она перестала верить в них. Марина стала ощущать себя холодной, бесчувственной женщиной и подумала, что любовь без взаимной страсти - это что-то плохое и неприличное.