– Ридг, ты никогда не меняешься, - голос, лишенный эмоций, казалось, принадлежал не человеку, а какому-то хитроумному механизму.

– Ори, - мужчина в черном поклонился вошедшей.
– Здравствуй, Целительница, мы давно не виделись.

– Здравствуй, Кающийся. Как твоя ноша?

– Тяжела, как и всегда. Не знаю, смогу ли обрести покой в этом мире, или каком-то ином, но не оставляю надежду. А что насчет тебя?

– Крест, который приходится нести, как сказали бы христиане, никогда не тяготил меня. Помогать другим - благо, и ты это знаешь.

– Да, знаю, Орелия. Хотя наши методы сильно отличаются.

– Это не так важно, - та, что звалась Целительницей, махнула рукой.
– Следуйте за мной, вы, должно быть, устали с дороги. К тому же мне не терпится узнать, что за очаровательная юная дева пришла с тобой. Неужели легендарный Кающийся взял себе ученицу?

Они прошли в скромно обставленную комнату, в которой из мебели было лишь несколько стульев, стол, да соломенный тюфяк возле стены, прикрытый грубым шерстяным одеялом. Орелия уселась за стол и Ридгар последовал ее примеру.

– Алиссия, будь любезна, сходи, проверь больных, - попросила Орелия.

– Лира, ты с ней, - четко, по-военному, распорядился Ридгар.

Когда обе девушки покинули комнату, он внимательно посмотрел на собеседницу, точно стремясь проникнуть взглядом в ее душу.

– Мне не очень нравится то, что ты собираешься во всем этом участвовать.

– Невинные страдают.

– Они всегда страдают, таков их удел. Впрочем, - он криво усмехнулся, - раз ты что-то решила, то не передумаешь, так что не вижу смысла тратить время на бесполезные препирательства. Попрошу лишь об одном.

– Да?

– Позволь Лире пожить в больнице, пока мы не вернемся. Она будет помогать твоей ученице.

– Хорошая девочка, - произнесла Целительница.

– Но молодая. Мечтает осчастливить всех.

– А разве мы с тобой не такие же?

Человек в черном хмыкнул.

– Мы с тобой слишком много знаем.

– И все же...

– И все же пытаемся, - закончил за нее Ридгар.
– Стало быть, через три дня?

– Да, через три дня.

Он потянулся так, что хрустнули позвонки.

– Так что, приютишь двух бездомных бродяг, прибывших в столицу, - он изобразил нечто, отдаленно напоминавшее улыбку, - верхом на телеге, и сошедших с сего роскошного экипажа лишь перед воротами?

Его собеседница кивнула.

– Я никогда не отказывала страждущим.

***

Сентий был поистине сногсшибательным местом. Его население исчислялось сотнями тысяч и дилирисцы заслуженно называли свою столицу крупнейшим городом в мире. Если его верфи и торговые ряды уступали верфям и торговым рядам надменного Вениса, то лишь самую малость. В Сентии можно было купить все, что душа пожелает, и продать любую ненужную вещь.

Но сильнее даже, чем прекрасные виды и заполненные товарами лавки, с ног сбивал запах Сентия. Этот неповторимый букет, в котором нашлось место и аромату нечистот, и благоуханию гнилой рыбы, и, конечно же, нотке восхитительных испарений из красилен и дубилен, оглушал, подавлял и бил, точно кувалда.

Чувствительный нос человека, усевшегося на стене, отделявшей Нижний город от Нового, дернулся, впитывая новый оттенок Сентия, и мужчина скривился, пробормотав ругательство.

Он очень не любил подобные места. Места, где люди замуровывали себя в гробницы из камня, места, где ему тяжело дышалось, места, из которых очень непросто сбежать.

Человек недовольно почесал щеку и еще раз выругался. Потом, подумав немного, сплюнул вниз, следя за полетом слюны. Потом, еще раз подумав, он выругался в третий раз.

И только выполнив этот сложный ритуал, человек тряхнул гривой темных волос и полуобернулся к собеседнику, а точнее - к собеседнице.

– Я понял, - процедил он.
– Будет исполнено.

Человек поднялся на зубец, и, не раздумывая, сделал шаг, устремляясь вниз с высоты в семь человеческих ростов.

Он приземлился на булыжники, которыми был вымощен маленький неприметный дворик, и от силы удара те раскололись. Мужчина выпрямился, ощерился по-звериному и, не обращая внимания на учиненный разгром, отправился по своим делам.

***

А в далекой горной цитадели однорукий мужчина фехтовал с девушкой, чье лицо было закрыто маской, изготовленной с таким искусством и тщательностью, что иногда сложно было отличить серебро от настоящей кожи.

Мужчина двигался быстро и уверенно, атакуя практически без ошибок и не открывая уязвимые части тела для контратак. Он действовал спокойно и расчетливо, плетя мечом сложный узор. По всему было видно, что этот калека - опытный фехтовальщик, за плечами которого не один десяток выигранных сражений.