Шрифт:
– Тебя может да! А его уже нет!
– Серж нахмурил брови.
– Как я ненавижу этих ублюдков.
Тапир уже крепко спал, после ящика и карцера, нары казались царским пуховиком.
Утром их разбудили и его наравне со всеми отправили трудиться. Тапир еще не отправился от пыток и потрясений. Его шатало, он уже несколько дней ничего не ел.
Крапивный суп и хлеб из маки с опилками показался самым изысканным кушаньем. Поев, мальчик почувствовал прилив сил. Вот их вывели на улицу, было пасмурно и на редкость холодно. Моросил мелкий дождик. Тапир вместе с ребятами затянул песню. Стараясь шагать в ногу и вытягивая носок, они зашали по улице. Обожженным током ступням было приятно шлепать по прохладным, даже покрывшимся тонюсенькой корочкой льда лужам. Вот они промаршировали мимо новой церкви.
В этот момент мальчик почувствовал себя плохо. Перенапряжение последних дней внезапно ударило по голове. Он пошатнулся и потерял сознание.
На него обрушились удары плетью, распарывая многострадальную спину. Затем вылили ведро ледяной воды. Но и это испытанное средство не помогло. Рассудок не желал возвращаться.
– Может убить его!
– Предложил один из надзирателей.
– Нет!
– Произнес боец в погонах капитана.
– Возможно, он еще нужен для следствия. Привяжем его за руки к дереву, так он не убежит, а на обратном пути подберем.
– Идет!
Так с ним и поступили, вновь привязав Тапира. Мальчик продолжал пребывать без сознания. Его скрутили и оставили висеть на подобии дыбы. Лишь ветер дул и раскачивал его.
Прошло три часа, Тапир пришел в себя. Даже для зимы день был очень холодный, с неба падала белая пыль, температура около нуля. А ты висишь голый по пояс, в одних дырявых штанишках. Зубы забили мелкой дробью, ребенка затрясло.
Из-за поворота появилась девочка, бегущая во всю прыть. Она была в спортивном костюме и в кедах. Увидев висящего как грушу Тапира, она остановилась, подняла голову.
Мальчик и впрямь был очень страшен, лицо посинело, оба глаза заплыли. Все тело в ссадинах, порезах и кровавых подтеках.
– Кто тебя разукрасил бедняга.
Тапир с трудом прохрипел.
– Полиция и служба безопасности.
– Вырвалось у него. Затем мальчик смутился, а вдруг эта девочка начнет над ним смеяться или издеваться над врагом нации. Вместо этого он сочувственно произнесла.
– Глупыш, ну зачем ты болтал лишнее языком.
– Я ничего не болтал, просто на меня донесли.
– Вот как! Такое вполне может случиться. И кто тебя заложил?
– Знал бы, убил.
– А ты вспомни, кого обидел или побил. Может быть, там и найдешь разгадку?
Мальчика словно осенило.
– Кваша! А вспомнил, он на меня наябедничал учительнице, а я разбил ему нос. Он такой подлюга, обижает слабых и маленьких. Вот кто меня заложил.
– А ты уверен?
– Больше некому. Я не драчлив и стараюсь никого не обижать, но для него сделал исключение.
– Но как ты с ним расправишься, если привязан и висишь как пугало.
– Очень просто ты меня освободишь, перережешь веревку.
Девочка, она была немного выше Тапира и на пару лет старше, рассмеялась.
– Думаешь пацанчик, я буду помогать врагу нации?
– Какой я враг. Если кто и является врагом народа, то это Нерон. У него мания величия и он трус, движимый животным страхом держит народ в концлагерях.
– Вот ты и признался. Ну ладно спасибо за смелость. Ты открыто сказал то, о чем думают многие, боясь произнести в слух. За это я тебя освобожу, но глупый хлопец тебя все равно поймают. У нас жесткая паспортная система и тотальная регистрация.
– Отсижусь в подвалах. А как станет теплее, переберусь горами за границу. Зима у нас короткая вот-вот кончится.
– Это верно, но риск. Впрочем, лучше скрываться в подполье, чем терпеть издевательства на каторге. Хорошо я тебе помогу, только чуть-чуть согни ноги, потому что будет очень больно.