Врачи особо не донимали. Сдал анализы и прошел всех врачей. Их точно выдернули из ЛАМа (Лаборатория Авиационной Медицины) из морского госпиталя во Владике. Я то их помню, каждый год к нам приезжают ВЛК (Врачебно Летная Комиссия) проводить. В то время главу ЛАМа Октая Ибрагимовича знал каждый летный человек на ТОФ.

Ну в итоге отпустили домой, ничего не писал(Приговор вынесли заранее). Пришел в общагу, в комнате никого. Зашел к соседу — молчит как рыба. Еле разговорил. Оказывается, вчера хоронили наших, командира и бортача. Самолет они пытались на поле примостить, но неудачно. Травмы несовместимые с жизнью. Где остальные он не знает, никого не видел.

Ну пошел я в штаб эскадрильи. Там «гнусный карлик» что-то пишет. Меня увидел — даже обрадовался.

— А сказали тебя во Владике в госпиталь с травмами положили, а ты живой.

— Добрый вы человек, тыщ майор. Да, я живой, в отличии от некоторых.

— Ну он командир, сделал все что мог.

Опять эта бредятина… Почему не прыгали? Или боялись что потом каждая мелочь тыкать станет — бросил самолет. Да нах кому надо это железо. Еще склепают, а человека не вернуть. И подготовить летчика до первой линии это минимум 7 лет. А бортач какой мужик классный был.

— Мне то что делать?

— Сходи наверное к штурманам, они может что знают. Ты ж у нас псица высокого полета.

Типа подъебнул… Плюнул про себя и пошел в штаб полка.

Все закрыто, никого нет. Что за хня? Делать нечего, поплелся снова в свою келью.

Снова зашел к снятому с должности Коле больше не замполиту.

— Коля, а пошли в Дом офицеров. Там в бильярд поиграем на щелбаны. Ну на фига тебе голова, от нее одни проблемы.

Взял денег и пошли мы с Колей забульбенивать.

Купили коньяка, который бренди. И начали праздник. Шар-рюмка. Шар-рюмка… Нас хватило на две партии.

Пошли снова в буфет.

— Вот смотри, замполитский ты выкормыш… Это я шутя… В бильярде 16 шаров, а в шахматах 32 фигуры. Так во что лучше играть рюмка-шар или рюмка-фигура?

Но Коля уже выпал в густой осадок.

Проснулся я в общаге, на своей койке, правда одетый. Во как.

Душ, отжимания с приседанием и я снова готов к бою. В 8 часов прискакал посыльный и передал, что меня вызывают к начальнику штаба полка.

Какая сегодня форма одежды? Дежурная сказала, что по громкой объявили номер три.

Понятно, тужурка, желтая рубашка, белая шапочка.

«Громкая» — это такая система оповещения в гарнизоне. В квартирах установлены динамики и каждое утро оперативный дежурный объявляет погоду, распорядок и форму одежды. При объявлении тревоги — всеобщее оповещение.

Прибыл, доложил. У НШ, как всегда, не кабинет, а проходной двор. Дела и дела.

У него в кабинете сидел подполковник с красными погонами и эмблемами медицины.

Представился, КГБшник замаскированный. Даже удостоверение показал.

НШ убежал по делам, а он закрыл дверь на замок и мы стали беседовать. Ну так примерно часа три. Скорее всего, разговор писал, так как многое просил повторить. Речь шла о нашей системе обнаружения, о людях кто в этом участвовал, о поездках во Владивосток, с кем встречался и о чем говорили.

Явно намекает, что пожар у нас на борту был не случайным.

Рекомендовал не распространятся о нашем разговоре. Ну как обычно — «Вы свободны… пока». На что я тоже ему ответил: — Пока-пока.

Сходил на обед. За нашим столом пусто. Подошло несколько человек из эскадрильи, посочувствовали, держатся как-то скованно, может их проинструктировали меня не расспрашивать?.

В классе идет самостоятельная подготовка. Завтра предварительная должна быть, но пока запретили полеты на Ил-38 по всей авиации ВМФ, до выяснения причин катастрофы. Так всегда делают.

Вызвали в строевой отдел. Оказалось в личном деле у меня еще старлейская фотография. Сказали сделать капитанскую. Хотел нацарапать дополнительную звездочку иглой циркуля. Так все делают. Но начстрой сказал нельзя, иди фотайся. Да что за нах… Сходил в общагу, взял парадную тужурку с «капустой», потом в фотолабораторию.

Похоже, запросили мое личное дело, вот начстрой его и приводит в надлежащий вид.

В конце рабочего дня, объявили на завтра летно-техническую форму, парковый день. Летный состав — самостоятельна подготовка и тренажи.

Вечером меня нашел штурман полка и сказал обработать материалы по последнему вылету.

— А где все мои из экипажа?

— Второй и третий штурмана во Владике в госпитале, переломы ног. Радиста отправили в отпуск. Правый летчик в Партизанске в больнице. Что с ним не сказали, наши ездили навестить — не пустили.