— На это должна быть причина? — нахмурилась я.

Мы проходили по многолюдной площади. Здесь было множество прилегающих скверов и небольших лавок торговцев, поэтому площадь была излюбленным местом прогулок горожан.

— На всё всегда есть причина. Впрочем, прости, если затронул болезненную для тебя тему. В монастыре наверняка было весело?

— Первый раз слышу версию о том, что в монастыре может быть весело, — улыбнулась я с благодарностью за смену темы.

— Просто предположение и вполне вероятно, верное, ведь в этом монастыре проживала ты.

— Вы преувеличиваете мои заслуги!

— О, иногда я боюсь их преуменьшить! — рассмеялся Раал. Его черные глаза блестели от бликов солнца. — Вчера ты так неожиданно ввалилась домой, что я уже собирался вызывать жандармов.

— Вы? — фыркнула я. — Тисс Коордеваль, скорее, вы бы поджарили вломившегося преступника некрошаром!

— Винсента, однако и вы не самого лучшего мнения обо мне! И что же нам делать вместе — двум возмутителям спокойствия?

— Протерпеть год и разойтись, как в море корабли, — незамедлительно ответила я и заметила, как Раал, смотря на меня, умудряется обратить внимание на то, что позади. Он за кем-то следит?! — Это прогулка не мой подарок, верно?

— А ты считаешь себя достойной подарка после вчерашней выходки? Однако самомнение у вас, тисса!..

— Я просто не люблю обманываться, — поморщилась я и замолкла. Теперь можно и помолчать.

За кем следит Раал? Я здесь никого подозрительного не вижу, разве что…

Бес!

Низкорослик, смешно подпрыгивающей походкой, направлялся в антикварный магазин. Ничего необычного или странного, мало ли гостей из нижнего и верхнего мира бывает на Земле? И все же мой муж незаметно следил именно за ним.

— Это он? — тихо полюбопытствовала я, наклонившись ближе к мужу.

— Он тот, за кем замечена подозрительная активность в местах… убийств.

Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, хотя сердце предательски заколотилось. Убийств?! В любом другом случае я бы отшатнулась от Раала, но мне пришлось себе напомнить, что он суверен целого каганата, поэтому если где и безопасно, то рядом с ним.

— Я обещаю удовлетворить твое любопытство в обмен на помощь и клятву о молчании.

— Еще одну? — удивилась я наглости своего благоверного. Прогуливаясь с ним, я заметила за собой странную привычку: мне постоянно хотелось оправлять волосы или юбку платья, словно мне было важно мнение спутника о моей внешности.

— Боюсь, что вся наша совместная жизнь будет построена на клятвах, дорогая.

Любопытство требовало согласиться, здравый смысл и инстинкт самосохранения вопили об опасности, но я все же решительно кивнула и внимательно стала слушать кагана. Тот продолжил беседу самым обыденным тоном, словно мы обсуждали не план действий, а сегодняшнюю погоду:

— Ты должна вместе со мной войти в ту лавочку, сделав вид, что чем-то заинтересовалась и просишь мужа это купить. Не будь слишком шумной, это вызовет подозрение, но будь самой собой — живой и заинтересованной.

— Постараюсь, — вздохнула я и прошла вместе с демоном к нужной лавке.

Было бы глупо надеяться, что мне предоставят выбор, так что легче было бы согласиться сразу без лишних споров. Прозвенел колокольчик при нашем появлении. За прилавком стоял сбитый мужчина, в родословной которого наверняка наследили демоны — слишком цепкий взгляд для обычного человека и темные отпечатки на ауре. Тем не менее, он радушно поздоровался и спросил, чем может быть полезен.

— Мы осмотримся, — с улыбкой отозвалась я, взяла за руку мужа и подвела его к выбранной наугад картине.

На ней была изображена голая суккуба, тело которой лишь немного прикрывала свободная красная лента. Лежала она на шелковых белых простынях, создавая контраст властности и непорочности. Сама картина была на грани чувственности. Даже меня она привлекла, чего уж говорить о мужчинах?

— Неплохой выбор, родная, — с усмешкой шепнул Раал. — Ты хочешь подарить ее мне?

Поиграем? Торговец и бес скрылись в подсобке, видимо, здесь была установлена защита. Или предмет разговора был дороже антиквариата?

— Я думала, это ты мне сделаешь такой подарок.

— Я? Но, милая, разве это создано не для мужского эстетического наслаждения?

— Не уверена, — покачала головой я, — видишь, тут есть имя. Художник — мужчина, значит, портрет рисовался в подарок женщине. Так что подарить его мужчине будет кощунством.

— Ты извращаешь смысл высокого искусства.

— О да, но любоваться этим мы же будем вместе? — мурлыкнула я, прильнув к мужскому телу. Наверное, на меня оказала влияние откровенная картина, самой захотелось побыть желанной.