– Не тот размер… - пробормотал Альфонс себе под нос, рассеянно взлахмачивая собственную шевелюру и морща лоб. Перед ним на столе лежал набросок с зарисовками возможных афиш… ни один вариант не удовлетворял требовательного Муха.
– Этот не подходит…

В те времена формат афиш и плакатов всецело зависел от размера типографского камня, используемого для печати. И обычно художники смирялись с подобной зависимостью, однако Альфонс смиряться не хотел. При других обстоятельствах - возможно, но не в том случае, когда ставки столь высоки.

Ему виделась афиша, подчеркивающая стройность знаменитой актрисы, зрительно вытягивающая ее хрупкую фигуру… увы, размер типографского камня этого не позволял.

– А что если… - вдруг осенило мастера, и его лицо даже помолодело, озаренное радостью прозрения.
– Это может сработать!

Он решил уложить рядом два узких сегмента, которые образовали бы длинный каркас - идеальную основу для изображения вертикально вытянутой фигуры. Такая афиша смогла бы продемонстрировать героев в полный человеческий рост. Именно то, что надо!

Чрезвычайно довольный собой, Альфонс Муха принялся фантазировать дальше, развивая сырую пока идею и даже не подозревая, что тем самым кардинально меняет подход к созданию плакатов и ашиф.

* * *

27 декабря афиша к спектаклю «Жисмонды» была готова, и в первый день Нового года она уже украсила улицы французской столицы. И Альфонс Муха, прогуливаясь по Парижу, с затаенным удовольствием наблюдал за реакцией прохожих. И реакция превысила самые смелые и радостные его ожидания.

Плакаты развесили на уровне глаз, и потому возникало четкое ощущение, что Жисмонда не картинка, а живой человек… думалось, госпожа Бернар вот-вот соскользнет с афиши и ступит на парижские мостовые.

Сама же Сара в образе Жисмонды казалась истинным божеством (коим и являлась, по глубокому убеждению Муха). Точеная и стройная, словно тростинка, она была облачена в шитый золотом наряд сложной структуры, а ее рыжеватую гриву волос венчал роскошный венок. Белокожая нимфа взирала куда-то вверх, обращая свой взор к Небесам и, видимо, размышляя о чем-то высоком, недоступном простой публике. На губах ее блуждала легкая улыбка… впрочем, не улыбка, нет - лишь призрачный намек на нее. Довершала же красочный образ византийская мозаика за спиной героини.

Прохожие останавливались возле афиши, обменивались восхищенными репликами, недоверчиво качали головами. До раскрасневшегося от удовольствия художника доносились обрывки их фраз: “Невероятно!”, “Какая красивая работа…”, “Никогда не видела ничего подобного!”.

Он смог. Он сделал. Он воспользовался шансом, который подарила ему Судьба.

* * *

– Их сорвали! Срезали!
– у месье де Бруфона был достаточно забавный вид, и Клод не мог решить, какие чувства переполняют его босса, удивление или возмущение.
– Афиши!

– Все?
– поднял брови Клод.

– Нет, но порядочно…

Помощник директора типографии помедлил, прежде чем задать следующий вопрос:

– Это… хм… означает неудачу? Людям не понравилась афиша Муха?

Типограф озадаченно посмотрел на молодого человека, словно не вполне понимая сути его вопроса, потом раздраженно махнул рукой, будто отгоняя муху:

– Нет, наоборот! Судя по всему, людям как раз ПОНРАВИЛИСь афиши… до такой степени, что они посрывали и посрезали их со стен и забрали себе домой. Как картины! Каково, а?

– Что ж, это ведь хорошая новость?
– осторожно уточнил Клод, не понимая, чем вызван гнев его хозяина.
– Афиши все равно недолговечны.

– Да… я просто не уверен, как к этому отнесется госпожа Бернар, - со вздохом пояснил свою досаду де Бруфон.

* * *

Начальник типографии переживал зря - Сара Бернар отнеслась к новости вполне спокойно. Скорее, она ее позабавила и приятно удивила. Разумеется, риска, что не все зрители узнают о дате спектакля, не было никакого, и актриса прекрасно это сознавала. Порою она даже думала не без снисходительной иронии, что стоило бы провести эксперимент и обойтись без афиши совсем - звезда могла поспорить, что зал все равно будет полон.

Спектакль в “Ренессансе”, как всегда, прошел на “ура”: аншлаг, неистовство, рукоплескания… а по завершении действа Сара обнаружила с привычным самодовольством, что ее гримерка превратилась в цветник. Букетов было невероятно много, и все они источали сладко-душный аромат, от которого кружилась голова. Госпожа Бернар, впрочем, была привычна к столь пьянящим запахам, ее постоянно задаривали цветами и сувенирами подороже. И женщина не сомневалась, что и теперь среди корзин с розами и прочей флористикой отыщутся более ценные подношения восторженных зрителей - возможно, даже ювелирные изделия. Так бывало не раз!