Он мрачно усмехнулся.

Город щерился ему в лицо белоснежными рядами окон в высотках. Дождь усиливался. Вымокшие пряди длинной челки обвисли, с них капала вода. Рубашка прилипла к телу. А он все стоял и курил, бережно пряча сигарету в ладонь.

А потом увидел ее.

Не будь он пьян, вряд ли бы ее разглядел: ведь трезвые всегда куда-то торопятся и чем-то заняты.

Девушка сидела на быке под пешеходным мостом: маленький темно-серый комок, спрятавшийся в излучине потока ночной жизни. Тоненькая фигурка показалась ему совсем детской, и потому, затянувшись в последний раз, Гор решительно сунул окурок в урну и направился к незнакомке.

— Эй, привет! — сказал он, взбираясь к ней и присаживаясь рядом. — Как дела?

Девушка не ответила.

Гору был виден ее профиль — тонкий, нежный, еще совсем юный. Растрепанные светлые волосы терялись за воротником несоразмерно широкого и длинного пальто, будто снятого с чужого плеча.

— Послушай, это, конечно, не мое дело, но я могу тебе чем-нибудь помочь? Ночью одной в городе небезопасно. Понимаю, я и сам сейчас паршиво выгляжу, но…

В этот момент она медленно обернулась.

С детского личика на Гора смотрели два огромных синих неба.

Неподвижных. Бездонных. Не имеющих возраста. Такие глаза бывают у слепых, безумцев и у ангелов на картинах.

От неожиданности Гор подавился словами, а девочка отвела взгляд.

Поплотнее притянув к груди спрятанные под пальто колени, она обняла их тонкими руками и опустила голову.

— Эй, я не знаю, что с тобой произошло, но я не могу бросить тебя здесь одну. Понимаешь?

Он безуспешно попытался заглянуть ей в лицо и вздохнул.

— Может, связаться с родителями?

Девушка промолчала.

— Нет? Не нужно? А с друзьями?

Ответа не последовало.

— Или с полицией?..

Опять тишина.

— Ну скажи хоть что-нибудь? — не выдержал Гор. — Меня вот Ярослав зовут. Но все называют меня «Гор». А знаешь, почему? Потому что Горенков — вот и весь маркетинговый секрет… А как зовут тебя?

Незнакомка не издала ни звука.

— Ты меня хоть слышишь?.. — озадаченно проговорил он, глядя на светлую макушку.

Девушка подняла голову и, не глядя на собеседника, кивнула.

И тогда Гор решил вызвать шофера.

Когда прилетел аэромоб, он просто протянул ей руку и спросил:

— Ты поедешь со мной? Я клянусь памятью моей матери, что даже пальцем тебя не трону и не обижу. Веришь?..

Вместо ответа тонкие холодные пальчики легли ему в ладонь.

Гор снимал квартиру на верхнем этаже небопронзателя в центре.

Взглянув в зеркальце замка, он отступил на шаг, приглашая нечаянную гостью войти первой.

— Проходи. Добро пожаловать в мою берлогу!

Свет включился, осветив огромную студию с двумя панорамными окнами. Посередине стоял старинный рояль — один из настоящих сохранившихся бехштейнов. Все остальные элементы обстановки располагались так, словно их бросили на том самом месте, куда их по чистой случайности выгрузил доставщик: диван, на котором лежала гитара, маленький столик, заваленный нотными листами, чуть дальше разместились видеофон и пара барных стульев. В углу безмолвно застыл болезненно подмигивающий красным индикатором неисправный домашний робот, похожий на большую многорукую тумбу.

— Сегодня я переночую здесь, а ты — в спальне. Идет?

Гор протянул было к девушке руки, но она отпрянула всем телом и закрыла лицо руками.

— Эй, эй! Я всего лишь хотел помочь тебе снять пальто!

Она недоверчиво покосилась на него и сама скинула с плеч безобразный тулуп.

Сначала ему даже показалось, что она одета только в собственные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине ниже середины бедра. И только потом разглядел тонкую розовую майку и короткие пижамные шорты.

— Вот это я русалку нашел! — удивленно присвистнул Гор, уставившись на девушку. — Дааа… грхм… ты откуда сбежала такая?..

Она по обыкновению ничего не ответила. Просто стояла, опустив глаза в пол не двигаясь, как большая дизайнерская кукла.

Наконец он заставил себя отвернуться.

— Иди-ка ты, детка, в ванную. Согрейся как следует, и халат надень от греха подальше. Туалетная комната слева по коридору.

Гор сел за рояль и открыл крышку. Длинные пальцы легко пробежали по клавишам. Стройные, бархатные звуки повисли в воздухе — и медленно растаяли, как цветочный аромат.