В день приезда Амануллы-хана вдоль улиц, украшенных итальянскими и афганскими флагами, были выстроены шпалерами войска «всех видов оружия» (включая артиллерию) [6]. На вокзале Амануллу-хана, приехавшего с женой и сановниками, встречали итальянский король Виктор-Эммануил III, королева и наследный принц, члены правительства во главе с Муссолини, председатели палаты депутатов и сената, генералитет. В этот же день в 8 часов вечера состоялся обед при дворе в честь высоких гостей. В своем донесении автор обращает внимание на отсутствие на приеме Муссолини, с которым у падишаха за два часа до этого состоялась личная аудиенция, продолжавшаяся 20 минут [7]. Причина, по которой Муссолини отказался принимать участие в приеме, вероятно, заключалась в том, что туда были приглашены особы, в протокольном отношении стоящие выше первого министра, поэтому Муссолини пришлось бы занять за столом «скромное место» [8]. (Итальянские газеты об этом умолчали.)

В своем тосте король Италии заявил, что «Италия первая из европейских держав признала независимость Афганистана». Падишах в ответном слове исправил эту неточность, «подтвердив», что «Италия первая из союзных держав установила дружеские отношения с Афганистаном» [9]. В последующие дни визита Аманулла-хан вместе с королем посещал воинские части, в которых устраивались в честь высокого гостя военные парады. Официальный визит падишаха к королю Италии продолжался два дня и был завершен 10 января приемом в афганской миссии, после которого Аманулла-хан переехал из королевского дворца в гостиницу «Гранд-отель». В период пребывания в Риме падишах был принят в торжественной аудиенции папой, а потом нанес визит кардиналу Гаспарри, посетил ряд учреждений (обе палаты, музей, больницы), затем выехал в Венецию, а оттуда в Милан и Турин, где осматривал автомобильный и Авиационный заводы Изота – «Фраскини» и «Фиат» [10].

В Москве внимательно следили за путешествием падишаха по Европе, но при этом наибольшего внимания со стороны советских властей удостоился его визит в Германию и Англию. Так, в донесениях с грифом «Секретно» на имя М.М. Литвинова и Г.В. Чичерина из Германии, где падишах находился с 22 февраля по 7 марта, содержится подробный перечень протокольных мероприятий, связанных с визитом Амануллы-хана.

На вокзале короля (так авторы донесений называли падишаха в своих сообщениях) встречали президент Германии Гинденбург и представители правительства. Затем состоялся обмен визитами между королем, Гинденбургом и вице-канцлером Герктом [11].

В 5 часов вечера король принял во дворце (вероятно, в своей резиденции) глав дипломатических миссий. Следует отметить, что на приеме присутствовали все послы, что не всегда бывало на новогодних приемах у Гинденбурга, который в тот же день дал обед на 120 персон.

27 февраля 1928 года от имени председателя ЦИК СССР М.И. Калинина на имя короля Афганистана Амануллы-хана была отправлена телеграмма с поздравлением по случаю 10-й годовщины со дня обретения Высоким государством Афганистан независимости. В последующие дни состоялся обед у рейхсканцлера, завтрак в магистрате, парадный спектакль в опере (на котором присутствовали только приглашенные лица), обед у афганского посла, прием для дипломатов и т. д. Кроме обедов и завтраков, в программу визита были включены посещения падишахом Лейпцигской ярмарки, завода Юнкерса в Дессау, осмотр завода Сименса и Всеобщей компании электричества, обсерватории [12].

В протокольный отдел НКИД были отправлены пригласительные билеты и материалы «рассадки короля и его свиты» [13], которые могли пригодиться при подготовке визита падишаха в СССР. О нем он упомянул в первый день пребывания в Берлине, во время обеда у Гинденбурга. На вопрос фрау Гинденбург, куда он поедет из Германии, Аманулла-хан ответил: «В Лондон» – и добавил: «А из Лондона я еду в Москву, ибо у меня очень хорошие отношения с Советским Союзом» [14].

На основании материалов, опубликованных в английской прессе, была составлена, по всей вероятности сотрудниками посольства СССР в Лондоне, Программа визита афганского короля в Англию [15].

Первая официальная часть визита «Падишах – гость английского короля» началась 13 марта. В Лондоне в 15 часов Амануллу-хана, его семью и свиту на вокзале приветствовали английский король с королевой, в 15 часов 20 минут кортеж проследовал через Лондон в Букингемский дворец. В 16 часов 40 минут началось посещение Вестминстерского аббатства и Могилы Неизвестного Солдата. В тот же день состоялось посещение Сент-Джеймсского дворца. Завершился первый день визита обедом, который дал английский король в честь падишаха в Букингемском дворце. Во второй день официального визита (14 марта) состоялся прием в дипкорпусе, завтрак в Гиндхоле у лорд-мэра Лондона, затем падишах отправился на обед к Чемберлену, а его супруга вместе с английской королевой – в театр. 15 марта Аманулла-хан отбыл из Букингемского дворца в отель «Кларидж», а завершился официальный визит обедом в афганском посольстве.

Вторая часть визита носила условное название «Падишах – гость английской нации». В период с 16 марта по 3 апреля падишах посетил самую большую на тот период школу авиации (3 тысячи учащихся) на Хальтонском аэродроме, лондонские доки, корабли арсенала в Вулвиче, военный королевский колледж, присутствовал на смотре английских воздушных сил, а также на лодочных гонках Оксфордского и Кембриджского университетов, футбольном матче в Уэмбли между английской и шотландской командами, знаменитых скачках в Ливерпуле и т. д. В Оксфорде падишах был удостоен звания доктора.

В целом нельзя не отметить, насколько сбалансированна программа визита, она не перегружена официальными приемами, завтраками и обедами. Что касается атмосферы визита, то о ней Г.В. Чичерин сообщил заместителю наркома иностранных дел Л.М. Карахану в своем послании от 21 апреля 1928 года. В частности, Чичерин пишет, что в «Чикаго трибюн» содержится информация о том, что Англия «вздохнула» после отъезда королевской четы, падишах был одним из самых «утомительных» гостей за много лет.

В качестве доказательств вышесказанного приводятся следующие примеры. Аманулла-хан был оскорблен тем, что в момент его выездов на улицах шпалеры войск и полиции отсутствовали, а движение в отдельных случаях не приостанавливалось. В то же время он сам мог в последний момент настоять на изменении маршрута, а потом жаловаться на отсутствие к нему уважения, если на пути не было войск [16].