Улетит память куда-то – то ли в прошлое, то ли в будущее, – сверкнет мгновенно, сожмет сердце старой болью… И замрешь, боясь вспугнуть хрупкую забытую нежность. Быстро пролетят волшебные мгновенья, снова закружит суета, покроется панцирем душа, опустятся шоры на глаза. Но однажды колыхнет ветер занавеску, послышатся хрустальные звуки флейты, забегают солнечные зайчики на бокале вина, и вновь воскреснут милые сердцу воспоминания, вновь отогреет душу былое, позабытое давно.
Счастье мое
ВЕСНА
Счастье …
Впервые я его остро ощутила в раннем детстве. Дело было в апреле, в небольшом городке Тарту. Мы, играли в небольшом дворике у нашего дома. Снег еще не везде сошел, лежал грязной ватой у кромки дорог, у сарая с углем, возле деревьев. Но весеннее солнышко припекало довольно сильно, в теплом пальто на ватине было жарко. Особенно жарко было от толстой шерстяной шапки, надетой поверх платочка. С моей 4-х летней подружкой Ингой, мы ковыряли лопатками в большой грязной луже. Воробьишки, подняв страшный гвалт, заскакивали в воду, трепыхали крылышками, купались, поднимая тучу брызг. Им было так весело, так радостно, что нам стало завидно.
– А давай снимем шапки и умоемся в луже! – предложила Инга.
– А давай!
О! Какое это блаженство – сорвать с головы влажную от пота шапку, встряхнуть кудряшками, ощутить прохладу апрельского утра! Набрав в ладошки желтоватой воды с льдинками, мы умывали лицо, шею, намочили волосы, брызгали друг на друга и на воробьев!..
Счастье внезапно завершилось – моя мама выглянула в окно …
С тех пор я знаю – за все в жизни приходится платить … Тогда меня впервые высекли …
ЛЕТО
Дело было жарким летом в начале 90-х. Мы отдыхали с моим будущим мужем на море в пансионате, были вполне счастливы, но один день мне заполнился особенно.
У нас не было обратных билетов, их не было в принципе нигде и никаких. Только в 20 лет беспечность достигает таких размеров, что это обстоятельство не смущало нас вплоть до даты отъезда. Тогда муж оставил меня одну и отправился за 20 км от пансионата в г.Геленджик решать проблему. Я позавтракала, искупалась, позагорала, пообедала, еще искупалась, еще позагорала, поболталась по рыночку и … и начала тосковать. К ужину я уже не могла ни есть, ни купаться, ни просто сохранять спокойствие. А если с ним что случилось? А если его обобрали местные джигиты? А если не только обобрали?.. А если самое страшное – он меня бросил, купил себе билет и уехал ?!!
Темнело … Я бродила по кромке воды взад-вперед и плакала…
– Оля!
Я оглянулась и увидела Его!!!
Одной рукой он размахивал билетами, другой поднимал пакет с жареным цыпленком и фруктами!
Вот оно – счастье!!!
ОСЕНЬ
Я родилась поздней осенью – в конце октября.
Это не та осень, которую любил Пушкин, не «очей очарованье»…
Деревья уже облетели, но все еще пахнет по-особому – прелой листвой, грибами, мокрым деревом. Так еще пахнут слезы, когда неизбывная тоска и страх держат тебя за горло.
Я сидела и курила в беседке у онкоцентра. Через полчаса я получу результат МРТ и прочту свой приговор. Время тянется, как резина …
Пора! Иду по длинным переходам, жду у кабинета … Наконец, получаю заветный конверт с заключением. Я, не открывая его, почти бегом пролетаю этажи, коридоры, двери, вхожу в беседку и только там достаю очки, заключение, читаю …
« … без существенной динамики … не дифференцируются … без патологической плотности … Данных, за очаговое поражение не получено ..»
ФУФ!!!
Я выхожу из беседки, подставляю лицо мелкому моросящему дождичку… Мы вместе плачем от облегчения и радости!
Счастье!!! Спасибо, осень!
Дурак
– Дурак! Отстань от меня! – Ленка с силой рванула школьную сумку, Ленька отпустил ремень, и сумка шлепнулась в самую грязь.
– Вот скотина, -приговаривала она, вытирая сумку носовым платком, – навязался на мою голову!
А он стоял дурак дураком и смотрел, как она раскраснелась, как липнет ко лбу взмокшая челка, как горят васильками сердитые глаза… До чего же красивая, эта Ленка! Из открытого рта у него даже слюна потекла.
– Идиот! Не смей ко мне подходить! Я!.. Я скажу маме!!! – Ленка топнула в сердцах ногой и побежала, на ходу закидывая косички за спину.
Ленка была отличницей, сидела на второй парте. А позавчера к ней подсадили двоечника Леньку Сорокина. Он был ужасно противный, какой-то грязный, неопрятно одетый, с чернильными фиолетовыми пятнами на шее. Но противнее всего было то, что Ленька не сводил с нее глаз и все время говорил «Гы-ы-ы», как гусь, что бы она ни спросила, или ни сказала ему. Вчера он шел за ней после уроков до самого дома, а девчонки смеялись. Это было ужасно! Противно, стыдно, неприятно! И она совсем не знала, как это прекратить. Сто раз она говорила ему «Не ходи за мной!» В ответ раздавалось все тоже «Гы-ы-ы» и ничего не менялось.
Прошла неделя. У Ленки впервые за два школьных года появились четверки. Дома она плакала. И невозможно было никому пожаловаться! Говорить-то об этом противно было! Мама только посмеялась бы. Отец? Нет! !! Невозможно! Он обожал Ленку и, чего доброго, пошел бы в школу разбираться, а это ужасно! Оставалось терпеть.
Ленка решила объявить Леньке бойкот. Она не только перестала с ним разговаривать, она даже видеть его перестала. Он заметил. И стал страдать. Белесые брови стояли домиком, маленькие глазки смотрели подобострастно, заискивающе. Однажды он вынул из кармана замусоленную, в потертом фантике карамельку и молча положил ее на парту перед Ленкой. Ленка длинной деревянной линейкой стала двигать ее обратно Сороке, но не рассчитала и нечаянно сбросила конфетку на пол. Ленька поднял карамельку, развернул, засунул себе в рот и вдруг разревелся. Губы его искривились, обнажив мелкие кривые зубы, плечи тряслись, по грязным щекам поползли слезы. От такого зрелища Ленку взяла оторопь. Ей было мучительно стыдно и в то же время противно. Весь мир стал гадким, презренным, и Ленька, и она сама! И выхода не было! Не было!!!