— Да, — прошептал он. — Ты не делала этого, ты знаешь. Это не было твоей виной.

Ее настоящая мать Анна, которую Эйден знал как Еву, умерла при ее родах. Иногда такое случалось, правда? У ее отца не было причин обвинять ее. Но тогда он не знал всей правды. Он не знал, что Мэри Энн заглушала сверхъестественные способности.

Она только узнала об этом сама, и все, что она знала — это то, что всего-навсего ее присутствие мешало людям — и существам — использовать свои «таланты».

Если бы не Эйден, она никогда не обнаружила бы и этого. Он был самым огромным магнитом сверхъестественного за всю историю. А если и не был, то должен был стать, потому что те, кто был сильнее, содрогались. Ее мать слабела с каждым днем беременности, маленькая Мэри Энн буквально высасывала из нее жизнь. А потом, в момент ее рождения, Анна/Ева просто ускользнула.

Прямо в Эйдена, со вздохом подумала Мэри Энн. В Эйдена, который родился в тот же день и в той же самой больнице. И который также притянул три другие человеческие души — призрака — прямиком в свою голову.

Только Анна/Ева не сразу вспомнила Мэри Энн, ее воспоминания стерлись, когда она втянулась в Эйдена. Как только они во всем разобрались, ее маме даровали то, чего она больше всего желала в жизни, и в чем ей было отказано из-за смерти. Единственный день с Мэри Энн. И как только ее мама осуществила свое желание, она исчезла. Девушка больше никогда ее не увидит и не услышит. Живот… скрутился… опять…

Ее папа также не знал ничего об этом, и Мэри Энн не собиралась рассказывать ему. Он не поверил бы ей. Он подумал бы, что она «лишилась душевного равновесия», как ее настоящая мама.

— Мэри Энн? — подтолкнул ее отец. — Пожалуйста, скажи, как ты себя чувствуешь. Скажи, о чем думаешь, когда я…

Звук дверного звонка спас его от завершения, а ее — от необходимости формулировать ответ. С дико танцующим сердцем она вскочила на ноги. Райли. Он здесь.

— Я открою, — сказала она торопливо.

— Мэри Энн.

Но девушка уже мчалась через кухню к парадной двери. В тот момент, когда толстая дверь из вишневого дерева распахнулась, и Райли показался за сеткой от насекомых, ее желудок полностью успокоился.

Он улыбался своей улыбкой плохого мальчишки, наполовину порочной, наполовину действительно порочной.

— Привет.

— Привет.

О да. И сексуальной. У него были темные волосы и светло-зеленые глаза. Он был высоким, с телом человека, посвятившего себя футболу, которого-нельзя-уволить и у которого роман с гирями. Его плечи были широкими, а живот — подтянутым. Прискорбно, что она не видела тот аппетитный трос под его черной футболкой. Его джинсы сидели слегка мешковато на сильных ногах, и он носил обувь, заляпанную грязью.

Подождите. Она только что полностью оценила его тело? Угу. С пылающими щеками она перевела взгляд обратно на его лицо. Вне всякого сомнения он пытался не рассмеяться.

— Одобряешь? — спросил он.

Жар усилился.

— Да. Но я не закончила, — добавила она. Он был не столько красив как модель, но по-мужски притягателен со своим слегка искривленным носом, вероятно, потому что тот был сломан множество раз, и сильной челюстью. И как-то она поцеловала его, прямо в эти великолепные губы.

Когда мы поцелуемся снова?

Она была готова. Больше, чем готова. Это было самое замечательное, что случалось с ее языком.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и захлопнул. Шаги эхом отозвались позади нее, и она повернулась. Подошел ее отец, рюкзак свисал с его руки. Она сократила расстояние между ними, взяла рюкзак, встала на носочки и поцеловала его в щеку прежде, чем отговорила себя от этого.

— Увидимся позже, пап. Спасибо за завтрак.

Напряжение в его лице слегка ушло.

— Увидимся позже, милая. Надеюсь, ты прекрасно проведешь день.

— Ты тоже.

Его взгляд переместился на парня, все еще стоящего в дверях.

— Райли, — натянуто поприветствовал он.

Они встречались однажды, но только мельком. Ее отец не знал этого, но Райли был старше, чем он. Лет на сто примерно. Как оборотень, Райли старел медленно. Очень, очень медленно.

— Доктор Грей, — вернул Райли, как всегда уважительно.

— Мэри Энн, — сказал папа, снова обращая на нее внимание. — Возможно, ты захочешь взять куртку.

Было первое ноября, и с каждым днем становилось все холоднее. Но она сказала:

— Я буду в порядке. — Райли согреет ее. — Обещаю. — С любезностями было покончено, и Мэри Энн повернулась к двери, плечом надавила на сетчатый экран и схватила теплую, огрубевшую руку Райли. Она затрепетала. Ей нравилось прикасаться к нему. И как к человеку и как к волку.

Пока они шли, он отобрал у нее рюкзак свободной рукой.

— Спасибо.

— Без проблем.

Утро было в полном разгаре, хотя солнце спряталось за тучи, а небо было темно-серым. Черные дрозды постоянно пронзительно кричали, они оставались в Кроссроудз весь год, воздух был свеж и прохладен. Рука об руку они прошли несколько соседних домов.