По моим щекам текли горячие слезы, я не обращала внимание. Продолжала я все больше и распаляясь.

— Ты ведь никто. Вернее некто! который меняет девушек как перчатки, игрок, спишь весь день, а к вечеру идешь в какой — нибудь бар, со своими друзьями — недоумками — тусоваться. Девушки и выпивка — вот твое кредо! Твое поведение — аморально. Слава богу, что мои друзья и я не такие чудовища как Вы! Я живая! Я сочувствую людям, помогаю, а что можешь ты? Мне ооочень жаль тебя! Реально жаль. У тебя нет друзей, настоящих друзей.

Те, что тебя окружают лишь такие же бездушные эгоисты как и ты! Мои друзья никому и никогда не позволили издеваться над девушкой. Да! Ты выиграл. Теперь я должна извиниться.

Уважаемые дамы и господа я прошу у этого парня прощения! Только хоть убейте не знаю за что. А! Да! За то, что по твоим меркам я никчемная провинциалка. Доволен?

Пока говорила, все время смотрела ему в глаза не обращая внимания на свои слезы.

Он тоже неотрывно смотрел на меня, играя желвоками. Он сжал руки в кулаки.

— Собираешься ударить меня? Давай! Чего же ты ждешь? Кишка тонка? Мы сегодня увидели все твою сущность.

Выбежала из зала.

На улице уж стемнело и шел ливень. Сарафан сразу промок и облепил мою стройную фигуру.

Живот предательски заурчал, вспомнив что с утра и до вечера кусок в горло не лез. Автобусом добираться не хотелось, пришлось раскошелиться на такси.

Итог — минус приличная сумма денег, плюс я заболела.

Алекс.

— Что черт возьми только что было. Девчонка побрила меня перед всеми!

С той самой злополучной недели она как клещ сидела у меня в голове.

Причем очень прочно и основательно.

Что то в ней меня зацепило. Что — не знаю. Мне всегда нравились блондинки такие как Ксюша.

С ними было легко, просто секс без отношений.

Но эта же зеленоглазая ведьма была брюнеткой. Очень симпатичной брюнеткой.

Как внешне, так и внутренне.

Мать позвала к себе в кабинет второй раз за день.

Надоели ее нравоучения, хотя мать говорила всегда правду. Еще утром она спрашивала про нее …

Зачем я сюда позвал ее, зачем эти байки про ее детей и бла бла бла.

Она устроила жуткий допрос.

Вот и сейчас тоже самое, вернее, она ее жалела, а меня выставляла тираном.

Может я таким и был.

Бедная девочка, ты знаешь, она за целый день ни разу не поела. Она такая худенькая, за что ты так с ней, — закончила мать свою тираду.

Мне захотелось крикнуть что я не знаю! Я не знаю за что и почему! Эта Девчонка вскрыла мой нарыв и теперь он болел.

Сейчас, когда она говорила эти все слова, все правда!

Я не отрываясь смотрел в ее глаза. Они притягивали. В них отражались все чувства которые были в тот момент в ней…

ЗЛОСТЬ — БЕЗНАДЕЖНОСТЬ — НЕГОДОВАНИЕ — БОЛЬ — ПУСТОТА.

Я видел ее слезы, чувствуя и ощущая себя сволочью.

Ведь из таких прекрасных глаз бежали чертовы слезы из за меня!

Ее глаза из ярко зеленых превратились в бледные.

Как будто из них выкачали все яркие краски, их выкачал я!

В тот момент я почувствовал ее душу, она была опустошена из-за меня!

Мое сердце сжалось в груди, мне стало больно дышать, но еще больнее было чувствовать ее боль, из — за меня!

Я хотел обнять ее, вытереть ее слезы.

В то же время я хотел кричать, что все что она говорит — не правда.

Но это была бы ложь, я действительно превращался в чудовище.

Я издевался над ней!

СОВЕСТЬ!

Она сейчас проснулась и бушевала во мне, грызя меня изнутри.

Я сжал кулаки тогда, чтобы не обнять ее.

Каким бы я уродом не был — одно я знаю точно, что не ударил бы никогда ни одну девушку.

Я вышел следом за ней.

Было темно, шел сильный ливень, но я видел ее хрупкую фигурку.

Она бреда тихо, не обращая внимания на дождь и уверен, что она плакала.

Я хотел догнать ее. Но не посмел.

Я был чертовым трусом!

Я не хотел больше слышать про себя горькую правду из ее красивого сексуального рта.

Я ужаснулся от мысли, что она мне понравилась.