Михельсон сердито заметил:

– Посадим отрубленную голову Емельки на кол, так все Европа разом смирится!

Миелин с этим частично согласился:

– Да это может остудить самые горячие головы, но нас и далее будут пытаться испытать на прочность!

Михельсон тряхнул кулаком и прошипел:

– Пусть только попробуют...
– И понизив голос, спросил.
– А как же слухи что идут десять генералов и каждый с корпусом на Пугачева?

Миелин, ухмыляясь, ответил:

– Это военная хитрость, чтобы заставить крестьян и казаков от Пугачева отстать. Внушить мысль, что против самозванца идут большие силы. На самом деле десять генералов продвигаются лишь с небольшими отрядами. Так что Емельку берут на понт!

Михельсон усмехнулся и тут же серьезно заметил:

– Тем больше оснований как можно скорее подавить мятеж!

Далее уже ничего существенного в разговоре не было. Петя теперь должен подать с помощью самодельной ракетницы сигнал, что войско уже вошло в густые, сухие заросли камышей. План состоит в том, чтобы в нужный момент поджечь сушь, а дувший на их ветер разгонит пламя, и спалит семитысячное войско.

Что-то похожее Емельян Пугачев уже проделал при штурме Татищевой крепости. Тогда повстанцам удалось добиться крупного успеха, открыв себе дорогу к Оренбургу. На сей раз, в сухие заросли, словно фашистов пионер-вундеркинд Олег Рыбаченко завел войска Михельсона. Он в данном случае повел себя словно настоящий Иван Сусанин. Но реальная участь Сусанина - это погибнуть вместе со своими врагами.

А пионеру-герою Олегу Рыбаченко хочется жить. И мальчишка придумал хитрость. Приделать самодельную ракетницу в телеге, а самому там временем, в темноте скрыться. Правда, нужно, чтобы враги не заметили его исчезновения. А это сложно...

Олег Рыбаченко нашелся. Подскочив на коне к Михельсону, мальчуган сообщил:

– Я проеду вперед и передам Чугуеву с Твороговым, что мы уже на подходе!

Михельсон одобрил и кивнул длинным указательным пальцем:

– Только резвее! И возвращайся обратно!

Миелин развернул пергамент и, немного косовато глядя на карту, заметил:

– Мы и сами можем найти дорогу!

Олег Рыбаченко буркнул:

– Через камыши намного быстрее!

И не теряя времени, поддал породистого жеребца каблуками. Эх, поскорее бы выйти на безопасную дистанцию. Или точнее площадку. Такая сушь в августе, что удивительно как эти заросли еще раньше не выгорели?

Мальчишка Олег Рыбаченко мчался на гоне, лупя его ногами, и распластавшись на спине, чтобы уменьшить встречное сопротивление воздуха. Сам Михельсон невысокого роста, подвижный и с коротенькими усиками смахивал на Гитлера. На голове немецкого полковника треуголка в стиле опля Наполеон!

Но полководец сильный. Раз сумел и не один раз разбить превосходящие силы повстанцев.

Олегу Рыбаченко уже приходилось наводить фашистов на партизанскую засаду, и он радовался успеху. Правда, тут уже не просто борьба с иноземным захватчиками, а гражданская война. И поднимает руку брать на брата и кум на свата.

Чего только мальчик-вундеркинд не пережил. Олег Рыбаченко вспомнил, как его истязали фашисты. Сначала вздернули на дыбу, да так что затрещали косточки. Руки связаны сзади, и их поднимает к верху крюк, а голым ногам прикручена колодка с грузом. Боль от этого попросту адская. А затем ты, плывя в расплавленной магме, провисаешь... И находишься зверски растянутый, словно баран на шампуре.

Но фашистам и этого мало. Жирный, пузатый палач, раскалив в камине проволоки, начинает хлестать ею по голой, жилистой спине мальчики. Такое ощущения, что тебя лупят по хребту тараном. Боль, которую ты выносишь до поры до времени, а потом в голове что-то лопается, и погружаешься в спасительную тьму.

Пионер-вундеркинд сердито трясет головой. Ну, к чему такие тяжелые воспоминания. Куда лучше, например, вспомнить первый пущенный фашистский эшелон под откос.