— Наверное, у нас давняя симпатия, — я даже чуть кивнула.

— Допустим, — как-то устало отозвалась Нура, а затем продолжила. — Но знаешь, я видела, как тебя задели слова Ибен. Значит, у тебя есть какие-то подозрения по поводу чувств Вильяма?

— Не говори так. Я отлично знаю, что мы оба чувствуем друг к другу, когда находимся наедине, — я сразу же смогла найти оправдание.

Нура выдохнула, и плотно сжала челюсть.

— Вильям стал прежним, а точнее - бабником, который прежде всего ищет лишь лёгкий секс, а не серьёзных отношений. Ты на это повелась, а вот я это упустила.

Меня словно кипятком облили. Я что-то подобное подозревала, но не подпускала этого слишком близко.

Разве можно забыть про то, как Вильям играл на гитаре лишь для меня одной? Как вообще можно выкинуть из головы его поцелуи и руки на моей талии? Да моё имя до сих пор красуется на его гипсе!

Чёрт… или я и вправду пытаюсь внушить себе эту мысль? Утешить и успокоить себя? Вдруг, я всего-лишь создаю иллюзию, что кто-то по-настоящему влюбился в меня? От таких переменчивых идей, мне стало вдруг холодно.

— Хочешь сказать, что я не нужна ему? — хрипло спросила я, на что Сатре бросила на меня свой многозначительный взгляд. — Ты думаешь, что я для него, как Вильде?

— Нет, — Нура даже покачала головой. — Если бы он относился к тебе также, как и к Вильде, то он бы не церемонился с тобой, — Сатре задумчиво опустила голову на свои руки. — Он бы не расставался со мной… Да и на то, чтобы уложить Вильде в постель, хватит лишь одного комплимента, а ты не из таких.

Мои глаза начали слезиться. Вся та стена, которую я возводила для того, чтобы отстраниться от сожаления и вины к Сатре — разрушалась по одному камушку с бешенной скоростью.

— Я чувствовала, что что-то не так. Ведь не мог же Вильям просто взять, и влюбиться в тебя.

— Хочешь сказать, что меня нельзя полюбить? — я положила здоровую руку на свой гипс.

Нура резко подняла взгляд со своих рук на моё лицо.

— Нет. Я так не говорила, — она склонила голову в бок. — Но так считаешь ты, верно?

Это была больная тема. Слишком больная тема. Я даже предпочитаю лишний раз не думать о ней, не то, чтобы тем более обсуждать её с кем-либо.

Я неопределённо пожала плечами.

Нура невесело усмехнулась, а затем резко перевела тему:

— Кстати, я и не думала, что ты решила возобновила старую дружбу.

— Ты о чём? — нахмурившись спросила я.

— О, хватит, Эва. Не притворяйся, — Сатре положила обе руки на подоконник. — Я про Ингрид.

— Ингрид? — невольно переспросила я. — Я бы не за что не стала бы…

И тут уже начал складываться какой-то пазл.

— Это ведь Ингрид рассказала всей школе про меня и Вильяма? Ингрид… конечно, ну кто же ещё…

Нура посмотрела на меня с неким сомнением.

— Не знаю, но я слышала, как утром две девочки с младшей параллели обсуждали то, что якобы Ингрид разослала всем по e-mail эту… новую сплетню, а потом она им же всем и написала, что рассылка была случайной. Вполне себе в стиле Гаупшит.

Я молча слушала её.

Да, это точно про Ингрид — типичную и незаменимую Ингрид. Всё таки она смогла как-то подслушать мой разговор с Крис Берг тогда в кафе. Но имеет ли это теперь хоть какой то смысл?

Опустив взгляд, я стала чувствовать дикий и обжигающий стыд.

Постукивая по своему ещё белому гипсу, мне захотелось оказаться другим человеком: кем-нибудь невзрачным или же просто глупой. Но ведь в случае с Вильямом, я и повела себя, как полная и беззаговорочная дура. Я приняла все его знаки внимания, как за чистую монету. Чёрт, да я думала, что он и вправду чувствует ко мне что-то большее, чем просто симпатию.

Прозвенел звонок, и Нура молча направилась к выходу из женского туалета.

Теперь у меня есть лишь одна секунда на то, чтобы постараться хоть что-то исправить!

— Подожди! — остановила я свою бывшую подругу, а затем поспешила нагнать её ещё до того, прежде чем она успеет коснуться дверной ручки.

Не зная, что сказать Сатре, я крепко-крепко обняла её. От неё всегда пахло каким-то цветочным ароматом, а встретить этот запах прямо сейчас, в этой ситуации, оказалось для меня неким спасением в недостатке слов.

— Я понимаю, что сейчас меня невозможно простить. Да мне и нет прощения. Я мало того, что пыталась забыть тебя и твои чувства, так ещё и обвиняла в своей вине других людей, — я перестала держать Нуру в своих объятиях, так-как мне было жизненно необходимо видеть её глаза. — Скорее всего, ты сейчас просто уйдёшь на урок, и мы больше никогда не заговорим, … но… но только не забывай моё имя, пожалуйста, — мой голос сорвался до сиплого хрипа. — Я твоё никогда не забуду.