— Гони! — снова крикнул Ринглус. — Быстрей!

В спину ударил треск, плеск воды и грохот бревен о бревна. Потом Ринглус грубо пихнул меня, требуя уступить место. Я с облегчением подчинилась и поползла смотреть, что там творится сзади.

Берег был чист. Там, где минуту назад стоял не новый, но вполне крепкий мост, теперь дорога обрывалась прямо в реку. Обломками гнилых зубов в темной бурлящей воде высились опоры, лед на месте бывшего моста истаял, ноздреватые края полыньи крошились, шли трещинами. Наши преследователи вылетели на холм и осадили лошадей. Такого они явно не ожидали.

— Получилось! — в полном восторге заорала я, ощущая себя полностью причастной к этой победе. Кто, как не я, правил повозкой?! — Ринглус, они отстали! А что ты сделал с мостом?

— Плюнул в него. И не радуйся, дитя, — голос коротышки был напряжен и мрачен. — Они спустятся ниже и перейдут по другому мосту. Или по льду. Мы выиграли всего пару часов. А лошади почти без сил.

— Может, им надоест за нами гнаться? — робко спросила я, усаживаясь рядом с Ринглусом. — Мы уже так далеко от города.

Он усмехнулся с горечью:

— Чтобы монгрел Гильом Труйльфу простил подобное оскорбление? Нет. Можешь сказать «спасибо» Паоло. Мы нажили серьезного врага.

— А он монгрел? — вот никогда я не научусь отличать их от людей.

— Как и большинство воровских баронов. Выродок клана Скользящих-в-Тени. Как бы иначе он, по-твоему, сумел увернуться от кинжалов Тильды? — Ринглус стукнул себя по лбу. — Думай, проклятая башка! Думай! Как сбежать, когда сбежать невозможно?

— Спрятаться?

— Не говори глупостей. Где ты спрячешься на тракте?

— В лесу?

— Ха, нас найдут по следам. И далеко мы не уедем. Колеса увязнут в снегу.

— На Изнанке, — краснея, предложила я. Конечно, Ринглус подумал про этот вариант, и, если мы с самого начала не бежали по Изнанке, значит, была веская причина.

Он скептично посмотрел на меня. Кажется, я совсем пала в глазах директора:

— Может, ты знаешь, где тут ближайший переход? Желательно по пути, и такой, чтобы Гильом о нем не слышал.

— Знаю! — с вызовом заявила я, и насмешка медленно сползла с лица коротышки.

Элвин

Не знаю, что заставило меня обернуться. Интуиция? Наитие?

Бросок твари был стремителен, но я успел ее перехватить. Мы покатились по брусчатке. Защищая горло, я вскинул руку и услышал скрежет зубов о металл. Попробовал всадить ему в брюхо кинжал, но это было все равно что втыкать сталь в древесный ствол.

Монстр выплюнул протез. Вскочил, развернулся и прыгнул. Туда, где, по моим расчетам, должен был находиться Стормур.

Я вскинул руку, и порыв шквального ветра отшвырнул зверюгу в сторону, ударил о стену дома. На мгновение лед сковал узловатое, словно покрытое корой тело, но монстр встряхнулся, как выходящий из воды пес, и ледяной панцирь разлетелся.

Чудовище пригнулось и снова прыгнуло. Ни перехватить его, ни хотя бы встать я не успевал.

Почти без надежды на успех я швырнул в него огненным шаром — одно из немногих заклинаний в моем нынешнем арсенале, что получалось почти безукоризненно.

Тварь полыхнула, но не замедлила бега. Она бежала к регенту, и жалобный визг летел по улице перед ней.

Все же братец-буря не последний по силе маг. Скажем прямо, куда сильнее меня сейчас. Оставался последний рывок, когда в воздухе над монстром возникло сияющее ледяное лезвие. Возникло и опустилось, перерубив горящее тело надвое.

Визг оборвался, и на улице разом стало тихо. Только потрескивание пламени, редкие снежинки в воздухе и черные провалы безлюдных окон. На Изнанке этого района никто не жил, а до борделя, куда Стормуру приспичило наведаться, оставалось еще пара кварталов.

Древесный панцирь по-прежнему горел, наполняя воздух запахами сожженного дерева и подтухшего обгоревшего мяса.

Я выругался и потушил пламя.

— Плохо служишь, Страж, — высокомерно процедил Стормур, поправляя перчатку.

Заныло плечо — там, где когти монстра прочертили четыре длинные царапины. Я сплюнул и поднялся, оставляя на снегу кровавые пятна.

— Не пойму, зачем мне такой слабак в качестве телохранителя, — продолжал братец-буря.

Рожа у него была просто неприлично довольная для бедолаги, только-только избежавшего смерти. Разве что губы дрожали.

— Буду счастлив уступить эту честь другому, — хмуро отозвался я. — Более достойному оберегать сиятельную регентскую задницу.