Шрифт:
— А я?
— С тобой мы…Слишком разные. Настолько разные, что я просто не мог не влюбиться. Окончательно и бесповоротно. Навсегда. Что мне сделать? У кого просить Вашей руки, прекрасная морская принцесса?
— Ну… Ты должен победить моих семерых братьев в поединке на трезубцах, добыть самую большую жемчужину, и уж тогда просить моей руки у Владыки Ира.
— Я готов.
— Ирвин! Я пошутила! Но…нет, ты бы действительно все это сделал?
— Конечно!
— Ты так меня любишь?
— Нет. Я так хорошо тебя успел узнать. Ты когда врешь, у тебя глаза становятся бирюзовыми. От удовольствия, видимо, — и мужчина засмеялся, привлекая девушку к себе.
Ему нестерпимо захотелось утонуть в белоснежных волосах, забыть обо всем, но…Рене надо вернуть в госпиталь. И как можно скорее.
— Ирвин! Ах ты… Вот тебе твоя ученица, а я обиделась! — и русалка исчезла в веере сверкающих брызг.
Волны шептались, лаская песчаный берег. Пахло солью. Ласковый ветерок трепал волосы.
— Как здесь…хорошо! — Рене Агриппа открыла глаза, вздохнув полной грудью.
— Да. Здесь чудесно, — улыбнулся Ирвин, — Как дела в госпитале?
— Все хорошо, учитель.
— Я скоро вернусь, Рене. Еще немного отдохну и вернусь. Передайте, пожалуйста, что навещать меня с целью осмотра, необходимости больше нет. Только если нужна будет моя помощь или консультация. Мне бы хотелось…немного продлить свой неожиданный отпуск. Помогите мне в этом, пожалуйста.
— О да! Конечно! Я передам леди Бартон, что…
— Вот и хорошо. Спасибо вам.
— Учитель Ирвин… Я пойду?
— Конечно, Рене! Идите. Спасибо за заботу, — глаза целителя весело блеснули, и Ирвин широко улыбнулся, провожая затухающее марево портала.
— Ия….! Ия, прости меня! Пожалуйста, вернись! — Ирвин сбросил с себя одежду и бросился в розоватые, улыбающиеся вечернему солнцу волны.
— Ни за что! — вынырнула Русалка, блеснув изумрудной чешуей.
Они плавали, догоняя друг друга. Брызгались. Целовались.
А над ними алел смущенный закат. Такого он в здешних краях еще не видел…
Глава 9
Скрип… Скрип… Скрип…
В мертвенной тишине города раздавались звуки несмазанных колес позорной повозки. Ослик, впряженный в нее, не издавал ни звука — то ли проникся торжественностью момента, то ли просто у голодного, измученного животного не осталось сил.
Скрип…Скрип…Скрип…
Ветер гнал песок к центральной площади. Даже вздохов не было слышно. В полном безмолвии приговоренных к сожжению везли на казнь.
Песок скользил по неподвижным лицам окаменевших людей. Собравшиеся рыдали беззвучно. Никто бы и не увидел, если бы не песок, предательски прилипающий к влажным дорожкам.
Скрип…Скрип…Скрип…
Осужденные были привалены к низким бортикам телеги. Руки связаны, на головах — мешки с прорезями для глаз.
— Колпаки смерти, — послышался чей-то шепот.
Один из этих несчастных все время ерзал, будто пытался что-то найти. Арвин прищурился. Что-то действительно лежало рядом с мужчиной в кучке гнилой соломы. Что это разглядеть не удалось — осужденный потерял равновесие и упал, накрыв продолговатый предмет своим телом. Конвойный что-то крикнул, ткнув смертника в спину. «Колпак» бесшумно съехал, грубая ткань запуталась в колесе. Повозка остановилась…
Скрип…Скри…п…
Милфорд понял, что будет бой. Прикинул шансы.
Получалось… не очень. Все зависело от того, как поведут себя их новые друзья — лесные жители. И чью сторону примет славный король.
Милорд не был до конца уверен в Арвине. Водный маг чувствовал ложь, но возможности нейро в Империи изучены слабо. Тем более такого уровня. Не стоит забывать, что Арвин — королевских кровей. И сейчас он на своей территории.
Имперец глубоко вдохнул горячий воздух. Стихии! Песок…
Сюда бы диверсионную группу, с которой он обычно работал….
«Ага. И старшего брата. Прикрывать отход…»
Вот ведь странность какая. Он не называл Раймона братом уже…лет десять. Так что ж сегодня…?
Ослик остановился. Стражники стали стаскивать приговоренных: двух мужчин и женщину.
Тишина всколыхнулась тревожным шипением. Это песок скрипит под ногами от того, что толпа повернулась в сторону палачей. Никто по-прежнему не произнес ни единого звука.
Арвин вспоминал. Он наблюдал казни сотни раз. Сам отправлял людей на смерть. Помнил рев толпы, крики: