— Матушка, — Рэм поцеловал протянутую руку.

— Геральд…Этого… Лукьяненко нет уже сутки! Я не могу пробиться. Ты не только чкори, мальчик мой… Ты маг земли. Империя дала тебе много. Что есть, то есть… Помоги мне!

— Я?

Герцогиня смотрела на сына так долго, будто не видела целую вечность.

— Подойди…

Сын подошел, и женщина вдруг обняла его. Крепко. Взъерошила волосы, взяла его лицо в свои ладони, развернула к себе…

— Знаешь, этот человек…Лукьяненко. У него пропала дочь. А он так и не прочитал ее стихи… Ты пишешь стихи, Геральд?

— Не… ннет…

— А если бы писал, ты бы показал мне их?

— Мам… — Рэм осторожно, будто боялся что-то спугнуть, скопировал интонацию Пауля и обнял мать так, как это обычно делал его названый брат.

Герцогиня гладила сына по голове, изо всех сил стараясь, чтобы он не понял, что она плачет. Рэм пытался поднять голову, чтобы увидеть ее лицо, но правительница герцогства Реймского держала крепко. Она будет учиться у женщины, что спасла ее ребенка. Она не повторит ошибок Скользящего, исчезнувшего неизвестно где. Но…Но слез ее сын не увидит!

— Мам… что я должен сделать?

Герцогиня быстро отвернулась, подошла к шкатулке, достала несколько мешочков. В одном лежала земля, другие наполнили комнату ароматом сушеных трав.

Где бы ни останавливалась герцогиня, ее покои немедленно превращались в царство отваров, шкатулок, свечей и благовоний. Императорский дворец не был исключением. Более того, он принял чужую магию, сгорая от любопытства и нетерпения! Рэм чувствовал это, считывая мраморную отделку стен. В камине стоял треножник с медной чашей. Пальцы Дарины порхали над ней, перебирая травы.

Комната наполнилась дымом, чкори нараспев читала заклинания. Рэм почувствовал …силу! От нее кружилась голова, стучало сердце, кровь стала горячей, в горле пересохло, но…Это было прекрасно! Такого счастья он еще не испытывал! Вдруг нестерпимо, непреодолимо захотелось направить всю мощь этой силы, для того чтобы открыть портал.

Ему казалось, он наблюдает то, что происходит, со стороны. Вот мама вскинула руки, ее Анук-чи ринулся в открытый, вихрем вьющийся портал, а сама герцогиня что-то кричит, но он не слышит. Феликс, Ричард, Ирвин…Все что-то кричат, а он не слышит. Хорошо, что идет снег. Почему во дворце пошел снег не понятно, но он холодный. И это хорошо…

— Геральд открыл портал. Не знаю, как, но у него получилось. Я понимала, что удерживать портал мальчик не сможет. Видела, что он падает. Отправила Анук-чи за вами, и ушла искать Лукьяненко, — герцогиня Реймская говорила тихим, чуть хриплым от перенапряжения голосом, не сводя глаз с бледного сына, над которым склонился личный целитель императора.

— Хватит, Дарина! Не казни себя. Ничего не случилось. Ты все верно просчитала — только маг земли, в чьих жилах течет кровь чкори, и мог с этим справиться. Что было потом?

— Я нашла их в Пустоте. Попыталась вытащить, но…если бы не …

— Надо будет, когда Рэм оправится, попробовать вытащить Милфорда — перебил Ричард.

— Ни за что! Геральд чуть не погиб! — отрезала герцогиня.

— Не преувеличивай, внучка. Мальчик твой сильный! Очень сильный…

— Кто вы? — Ричард смотрел на незнакомку.

Феликс и Ирвин заверили, что с герцогом Рэмом все будет в порядке, и принц Тигверд обратил наконец внимание на остальных. Пожилая женщина, что появилась во дворце вместе с господином Лукьяненко, который до сих пор был без сознания, выглядела странно, но вела себя вполне активно. Даже…жизнерадостно. Черные глаза блестели на смуглом лице. Женщина была полной, сгорбленной, в выцветшей пижаме и клетчатом пледе с бахромой, накинутом на плечи. В одном Ричард не сомневался — перед ним чкори. Остальное…

— Я его троюродная сестра, — женщина кивнула в сторону Лукьяненко. — Он меня в психушку сдал, бедный. А теперь вот, думаю, сам туда собрался!

Тихий смех незнакомки наполнил дворец, камин вспыхнул чуть ярче.

Женщина стала рыться в складках пледа, и наконец, неизвестно откуда извлекла курительную трубку.

— Не возражаете, а? Я ж смотрю, дворец тут у вас, — черные глаза пытались вобрать в себя каждую мелочь окружающей обстановки, чтобы не забыть. Как будто узника выпустили, наконец, на свет.

Женщина, не дождавшись никакого ответа от застывшего с открытым ртом Тигверда, подошла к камину, наклонилась, разожгла трубку и затянулась. С наслаждением, сощурившись от удовольствия.

— Ты что, сынок? Язык проглотил, а? Дворец у вас тут, говорю! Может, на балкон меня проводишь?

— Не беспокойтесь, — Ричард слегка поклонился, принюхиваясь к сладкому дыму.

Когда он был еще совсем ребенком, к ним приходил пожилой чкори, который тоже курил трубку. И хотя Ричард никогда не видел, чтобы женщины в империи курили, он почему-то чувствовал к этой странной старухе и доверие, и симпатию.