– Иллуми Золдик. Босс уже нанимал его, для решения проблем с Крестными отцами.
– Пожал плечами азиат, словно нанимать одного из лучших убийц континента, было для него так же привычно как, скажем, завтракать омлетом. Курапика лишь осоловело потряс головой, пытаясь отогнать настойчиво забирающийся в голову, через нос и уши, сонный туман. Зрение расфокусировалось от раза к разу, сознание плыло, желая, чтобы парень отправился в царство Морфея как можно скорей. Но он держался мужественно, понимая, как ужасно будет выглядеть такая слабость. Заметив это, Уво только хмыкнул беззвучно и перетащил принцессу по полу, на котором они все сидели, к себе под бок. Оглушительно-горячий, Усилитель окутывал парня своей аурой, словно тяжелым одеялом, через которое даже дышать становилось трудно. С другой стороны, к мужчине привалился Шалнарк, вот уж кто точно зевал совершенно беззастенчиво. Они все изрядно вымотались, осваиваясь в игре, прокладывая маршруты, разживаясь информацией - и аналитик особенно был завален ею с ног до головы.

– Его никто не перекупит?
– С подозрением уточнила Мачи, подтачивая параллельно палочки из запеченного теста солью. Пытавшийся протянуть к ним руку Финкс, получил больно по пальцам и сейчас шипел беззвучно, потряхивая кистью в воздухе - удар у повелительницы нитей что надо, а аурой защитить кисть, мужчина не подумал, действуя на совершенном автопилоте. У Риодана вообще процветало подобное - пытаться вытянуть что-то друг у друга, в рамках дружеской тренировки. Кто не смог сделать это достаточно незаметно - изрядно получал, но по-настоящему, друг на друга за такие мелочи не злились. Это ведь не последний кусок хлеба отобрать. Свои тарелки, к слову, и все, что было на столе, члены Труппы подчистили до последней капли и крошки. Кто-то, как Финкс - не скрываясь, облизывая ложки и отгородившись локтями, а кто-то, как Нобунага - аккуратно, по чуть-чуть. Но еду здесь не оставляли. И Курапика совершенно не выделился в данном плане, он ел небольшими кусочками, тщательно пережевывая, но было столь вкусно, что парень даже тарелку подчистил кусочком хлеба. Все промолчали. И запомнили. Рефлексы у Курута ничем не отличались от их - то тут, то там, можно было заметить, как топорщится одежда или сумки от небольших заначек. Пакунода посмотрела, как показалось блондину, жалостливо на него - она вообще переживала более открыто за своих товарищей. И тогда, несколько недель назад, погружение в воспоминания Курапики, стало для нее не травмой, но чем-то особенно острым. Никогда еще, она не переживала чужие ощущения столь ярко, близко. Нужно было бы испугаться, но женщина только все больше проникалась симпатией к мальчишке. Благодарить за еду среди Риодана, к слову, оказалось не принято - вместо этого, хорошо служило то, как жадно и до последней крошки Пауки подбирали приготовленное.

– Золдики славятся своей принципиальностью.
– Качнул головой Фэйтан.
– Нашего прошлого восьмого, мы так и не выкупили у них. Ты помнишь, чем это закончилось.
– Розововолосая девушка угрюмо кивнула, поняв, что зря вообще подняла эту тему. Несколько лет назад, еще до Хисоки, у них был другой номер восемь. И он до такой степени насолил кому-то, что противник не поскупился нанять самого Сильву Золдика. Куроро предлагал ему перебить цену контракта тогда, однако мужчина отказался, что кончилось дракой. Увы, в процессе, мужчина все же смог зацепить свою цель. Но с тех пор, они тренировались еще больше, как одержимые, наращивая мощь. И, судя по рассказам Паку о воспоминаниях этой Курута - в новой стычке, Люцифер даже в одиночку сражался с двумя Золдиками на равных.

Для Мачи вообще странно было то, как легко влилась в группировку блондинка. Даже Хисоку годы воспринимали настороженно и в штыки, а она, словно водой втекла в трещину, да тут и осталась. Они ведь уничтожили ее клан. Неужели, действительно не хочет отомстить, пусть ничерта и не помнит? Повелительница нитей снова исподлобья кинула взгляд на новенькую....и тут же отвела его. Следы на шее и на руках, на ключицах. Это было....слишком. Куроро никогда раньше не показывал такого откровенного собственничества. Было даже немного ревностно, но не как за мужчину, а как за близкого человека. Эту блондинку она сама второй раз в жизни видит и третий раз слышит. Такая красивая. Необычная. Даже самой невольно хотелось потрогать рисунки из золота на мягкой коже.

Мачи никому и никогда не рассказывала, хоть все вокруг наверняка догадывались, но девушки были куда как больше ей по душе, нежели представители сильного пола. Все дело в том, где она провела свое детство и подростковые годы. Мать Мачи родом из Японии - ее продали в рабство за долги семьи, и женщина неземной красоты переходила от хозяина к хозяину, до тех пор, пока не оказалась на Свалке, в руках одного из Старейшин. Мужчина не доглядел за ней - и результатом этого стал ребенок, которого женщина родила. Но признавать дочь, старик не спешил. Его устраивало то бесправное положение, которое занимала японка в его доме, а дочь, стала еще одним залогом послушания. Стоило женщине лишь чуточку оступиться - как наказывали за это саму Мачи. Ей, как и матери, запрещалось покидать дом - да и не могла она этого сделать из-за шоковых браслетов и ошейника. Мужчина не собирался тратиться лишний раз на новые, так что, каждый раз, эти оружия пытки и унижения заменяли лишь, когда они впивались в кожу, оставляя ужасные гноящиеся рубцы.

Мачи знала, что ее ждет - видела в чужих глазах. Гости отца не стеснялись торговаться за нее, предлагать выгодные сделки, чтобы получить в свое использование девчонку, как только та достигнет возраста совершеннолетия Свалки - двенадцати лет. Мать, каждый раз начинала трястись от таких разговоров, ее здоровье существенно было подорвано ужасным обращением в прошлом и настоящем, постоянными стрессами, абортами или жесткими противозачаточными лекарствами. Она боялась за дочь, больше чем за саму себя, не желая такой жизни. Да, малышке не приходилось гнуть спину на фабриках, но ее здоровье из-за постоянных воспалений на теле так же оставляло желать лучшего, и тратить лишний раз лекарства, отец на нее не собирался. Она была активом - вложением средств, а не дочерью для него. Матери даже запретили кормить ее грудью когда-то, не желая, чтобы рабыня потеряла свои красивые формы.

Часто, после наказаний, малышка сбегала вниз - в подвалы дома, где среди хлама и разрухи чувствовала себя хоть немного лучше. Единственной ее компанией были пауки - они плели свою паутину шелковым покровом, ползали по ее телу, путались в волосах, но никогда не пугали. Самые ласковые создания по ее мнению, уж в сравнении то с людьми. Девочка ненавидел уже прикосновения окружающих - тяжелые и липкие, пытающиеся залезть к ней под одежду, дернуть за волосы, ущипнуть или погладить. Только у матери были прохладные, сухие ладони, и тонкие руки, которые старались закрыть ее от окружающего мира.

Старейшины - это почти отдельная каста в Метеор Сити. Набравшие влияние и власть, они как трупные мухи, пировали на чужих жизнях и судьбах. Избавляться от них слишком опасно - тогда на Свалку прекратились бы мгновенно поставки еды и чистой воды, металлов, необходимых для производства, тут же схлопнулись бы всякие торговые пути. Иногда, когда один из власть имущих слишком зарывался, его могли убить - но такое случалось крайне редко и заставляло этих людей хоть внешне держаться в рамках приличий. Отец Мачи был именно таким - внешне благообразный и приторно-любезный, он то и дело, таскал в дом молодых девчонок, лишь чуть старше собственной дочери, ведь одной рабыни ему было мало. Чаще всего, те уходили сами, но порой Мачи помогала им сбежать - через окно в подвале, узкое и тесное. Сама она, не могла им воспользоваться, чтобы тут же не умереть на месте, от разрядов электричества.