— Нет, в стары времена куда легче жили!.. Нынче богаты бедных поесть хотят, ровно бы волки, живоядцы!..

После голода и чумы заговорили о татарах:

— Слышь ты, окаянны хочут всю молодёжь с собой на войну погнать... Да Олександр Ярославич, дай ему бог веку, он заступил: не дал!

— Авось и опять съездит — отмолит!

— Ох, Орда, ох, Орда немилостивая!.. Ханы эти да баскаки наскакивают!.. И все — господин на господине!..

— Ну и у них не все одинаки: всякого жита по лопате, есть и у них черна кость, бела кость!..

— Побывал я, братцы, у ихнего хана, у Менгуя, и во дворце... ну, как же? — когда Ярославича своего сопровождал... Ох, дворец, ох, дворец! Ум меркнет!.. Не хочется и вон идти!..

— На нашей же всё на кровушке строено!

— Это точно!..

— Вот мне матерь моя Пономарёвой рукой пишет: чегой-то на ихнего князя, на Пронского, осерчал багадур ихний, баскак этот самый. И вот поехал со своими, с татарами, саморуком дани собирать с хрестьян. Ну вот, матушка моя и пишет: всё наше рухло пограбили! «Теперь, говорит, нету тебе, Саввушка, и наследия отцовского!..» Ну кто ж я теперь — всему лишенец?.. Теперь уж и не вздумай отойти от князя!..

— Не горюй, — утешал его товарищ, — было бы жито, а то — прожито!..

А тем временем тот, кто побывал с Невским у великого хана, вёл свой неторопливый рассказ о татарах:

— Замков на анбарах они действительно не знают: воровство наказуют люто. Ежели ты, к примеру, одного коня украл, то отдай девять...

— Ой-ой!..

— Так-то вот! А то просто голову рубают — и всё... Но живут грязно. Немыслимо! Им Чингисхан мыться запретил, одёжу стирать запретил.

— Неужели бань нету? — почти в ужасе спросил кто-то.

Рассказчик рассмеялся:

— Да ежели кто у них начнёт воду на себя плескать, обмываться, дак они сейчас неё ему голову отрубят: вода, говорят, она святая, не смей её грязнить!..

Раздался хохот.

— Есть же дурачья на белом свете!..

— Рубахи свои, и всю одёжу, и чепаны дотоле носит не сымая, покуда не изветшает и само не свалится! И чего скупятся, не знаю: ведь когда мы с Александром Ярославичем были у того ихнего царя, так ведь, кроме нас, на поклон к ему три тыщи царей съехалось!

Раздался гул ужаса и изумленья.

— И вот ты с ними и поборись — с татарами!..

— А у нас-то, у русских, чего нету?! Оружия ли? Хлеба ли? Скота ли?.. Необъятная сила!.. Когда бы наши князья за одно сердце все стали, так этот бы Менгуй-Батый хрипанул бы одного разу, да и пар из него вон!..

— Ну, какой там — за одно сердце! Друг друга губят!.. Вон родной дядя, Святослав Всеволодич, под нашего-то подыскивается в Орде!..

— Нашему трудно!.. У прочих князей и понятия нет, чтобы помочь, поддержать! Один Ярославич, один!..

— Какой там — помочь, поддержать! Другой князёк приедет к нашему-то, чело клонит перед ним, а ты стоишь, и у тебя сердце трепещет: а как да у него нож в сапоге, за голенищем? Так глаза с него и не спущаешь!..

— Да и бояре наши — тоже господа пресветлые! — им бы только мамой свой набить да всячески гортань свой услаждают!.. Об отечестве мало кто думает!..

В те разговоры — об Орде, о князьях и боярах — вструился рядом текущий разговор о божественном. Кто-то чинно и книжно повествовал о чудесах святителя Николая, епископа Мирр Ликийских. Рассказ подходил к концу. И надо же было напоследок этак промолвиться!..

— Ну и вот, стало быть, говорит ему Никола-угодник, пленнику этому, греку... ну, понятно, на своём языке, по-гречески...

— Полно! Не говори несусветицу! — закричал вдруг один из слушателей. — Про святого рассказываешь — про Миколу-угодника! — и как же это он у тебя не по-русски заговорил?.. Да святые, они все русского народу были! А как же?..

И возмутившийся слушатель обвёл ярым оком всех окружающих и, доказуя, начал считать, пригибая пальцы:

— Петро-апостол. Ну? Иван-богословец! Ну? — Он торжествующе посмотрел на всех.

Дружинника, что вёл рассказ про святителя Николая, затюкали.

Но он, выжидая свой миг, молчал и хитро улыбался. А когда наступил миг молчанья, он спросил у своего противника, заранее торжествуя победу:

— Ну а Христос?

Но лучше бы ему не спрашивать. Возмутившийся ересями его, старый дружинник повёл руками, как бы всех призывая в свидетели:

— Нет, вы послушайте, послушайте, православные! У него уж и Христос нерусской стал! А?.. Нет, что-то ты заговариваться начинаешь, парень!.. Слушать тебя и то грешно!..