– Ага, только не сильно удивляйся, если встретишь её вне библиотеки, – сказал Ванхам.

– В смысле? – не поняла я.

– В прямом. Она ведёт себя здесь хорошо только потому, что Бланш уже шесть раз угрожали увольнением, – усмехнулся парень.

– За что?!

– В жизни эта женщина совсем не такая, как на работе, – ответил Винсент. – Эта бабуля – поистине удивительный человек. Ты не поверишь, но она, вообще-то, является самой настоящей байкершей. Мотоциклы она просто обожает, а среди компании байкеров она давно является авторитетом. Она любит выпивать и ходить на футбольные матчи. Вежливой её не назовёшь и ей наплевать с высокой колокольни, что о ней будут думать окружающие. Она совершенно не считается с чужим мнением, никогда не слушает советов и поступает всегда, как хочется ей. Если Бланш чем-то недовольна, то она не только донесёт это до общего сведенья, но и сделает это, используя непечатные слова.

– Никогда бы о ней такого не подумала. Особенно о том, что она на байке катается! Вот, что значит – носить маску на работе… А ты давно учишься здесь? На каком ты курсе? – спросила я.

– С пятнадцати лет я здесь. На третьем курсе сейчас.

– А почему ты на каникулах в школе? Я не думаю, что с твоей способностью тебе приходиться что-то пересдавать.

– А мне некуда на каникулы ездить. Я детдомовский, – грустно сказал Винсент.

– Ой, прости. Ну, значит, мы товарищи по несчастью. У меня тоже родителей нет. В интернате жила почти всю жизнь.

– Милена! – в помещении появился Дорей. – Наконец-то я тебя нашёл! Кстати, библиотека – это самое последнее место, где я ожидал тебя найти.

– Ты не представляешь, Дорей, как ты не вовремя явился… – вздохнула я.

– Да неужели? – ехидно оскалился демон, заметив Винсента. – Ну, уж извини за то, что прервал вашу романтическую встречу.

– Какую ещё романтическую встречу?! – возмутилась я. – Мы просто разговариваем! И вообще, два часа, на которые ты намеревался смыться, ещё не прошли!

– Я освободился раньше. Кстати, здравствуй, Винсент.

– И вам не хворать, господин Дорей, – откликнулся парень. – Давно вас не было видно.

– А какой мне был смысл здесь находиться? – сказал Дорей. – Хозяина у меня здесь не было – к тому времени уже все сделали попытки заключить со мной договор. Но теперь всё поменялось. Вот, – кивнул он на меня, – Милена – моя законная хозяйка, которая по чистой случайности одела кольцо, не зная о его значении.

– Да ладно? Правда, случайно? – с интересом посмотрел на меня Ванхам. – Значит, это о тебе слухи по школе ходят со вчерашнего дня?

– Обо мне уже слухи ходят? – удивилась я.

– А ты как думала? – фыркнул демон. – Я, между прочим, целых три месяца жил в «Шисуне» и стать моим хозяином пробовала не одна сотня людей с пси-способностями. А тут являешься ты, которая вообще просто так померила кольцо, и оно налезло. Разумеется, слухи о тебе уже пошли. Да и завистники у тебя, наверняка, успели появиться.

– Чему тут завидовать? – буркнула я. – Тому, что со мной теперь круглосуточно находиться огромный волк?

– Ты просто своего счастья не понимаешь, Милена, – ухмыльнулся Дорей. – Многие люди пошли бы на очень многое, чтобы заключить договор с демоном.

– Я – не многие!

– Это я понял ещё вчера. Пошли. Я хочу тебе кое-что показать, – внезапно сказал демон.

– Чего ты мне там хочешь показать? – спросила я.

– Вот придём и увидишь.

– Ну, что ж. Ещё увидимся, Винсент, – сказала я и пошла на выход.

– Почему ты сказала Ванхаму, что у тебя нет родителей? – спросил Дорей, когда мы отошли достаточно далеко от парня. – У тебя же отец жив.

– Всё-то ты обо мне знаешь, – недовольно поморщилась я. – А не сказала потому, что не хочу, чтобы меня жалели. Не хочу, чтобы говорили: «Вот, бедная несчастная девочка. Не повезло в жизни. С таким-то отцом-сволочью…» и так далее. Бесит меня такое отношение! Я и без всех этих жалостливых слов знаю, кем является мой папаша… К тому же, не так уж я и соврала. Для меня, что жив отец, что нет – не имеет совершенно никакого значения.

– Ясно. Ну, что ж. Значит, вы с Винсентом квиты, – сказал демон.

– Что ты имеешь в виду?

– У Винсента тоже родители живы. У него живы и отец и мать. Родители у него были слишком религиозны и, когда способности ребёнка проявились, они решили, что эта сила – от дьявола. Родители, испугавшись сверхспособностей сына, заперли его в подвале дома. Хотя, я не понимаю, чего эти придурки испугались? Абсолютная память не из тех способностей, которые могут причинить вред окружающим. Что может быть опасного в том, чтобы запоминать любой текст дословно с первого раза? Это не телекинез, не пирокинез, не телепатия, не гипноз… Короче, абсолютно безобидная способность. Но, похоже, отец и мать Винсента решили иначе. В общем, они пять лет продержали мальчика взаперти, никуда не выпуская и кормя один раз в день. Таким образом, они надеялись изгнать демона из ребёнка, который, как они считали, овладел им. Но, разумеется, это не помогло. Если пси-способность проявилась один раз, то она уже никогда не исчезнет. А Винсент совершенно не понимал, почему любимые папа и мама так с ним обращаются. Он с детской наивностью думал – это его вина, что родители так себя ведут и, если он поймёт, в чём виноват, то всё будет как прежде: счастливая семья, добрые родители… Но мальчик и представить не мог, что всё это из-за его феноменальной памяти. Если бы он это понял, то, возможно, он смог бы притвориться, что абсолютная память исчезла и он стал обычным ребёнком, но… В общем, так бы и прожил паренёк всю жизнь в этом подвале, если бы соседи, наконец, не пожаловались в полицию на шум из дома Ванхамов. Так ребёнка и нашли. Разумеется, его сразу забрали от родителей и поместили в детдом. Органы опеки и попечительства лишили отца и мать Винсента родительских прав и, кроме того, отправили их на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Ну, а в пятнадцать лет Винсент попал в школу «Шисуна».

– Жесть! Да у него родители в десять раз ужаснее, чем мой папаша! А хуже всего то, что его предки считали – это к лучшему. Мой же отец просто считал меня пустым местом, которое он потом благополучно сплавил в интернат. Знаешь… Я вдруг подумала… Какие родители более жестокие? Те, которые не замечают своих детей или те, которые думают, что делают для детей всё, а в результате губят их?

– Я считаю, что и те и другие. Только если первые и сами об этом знают, то вторые сами себя возносят в ранг святых. Но если последних дети могут оправдать: «Мама и папа делаю это ради меня!» и так далее, то, что делать с теми первыми, которые совершенно безразличны к своим детям? И ведь таких дети тоже любят, несмотря ни на что.