— Мёртвые, как и живые, бывают разными, — покачал головой призрак. — Но меня тебе уж точно бояться не нужно. И ещё: это не сон.

— Что? — Анфа вскочила и уставилась на ещё полупрозрачную фигуру.

— Я сказал, что ты не спишь.

— Тогда почему я тебя вижу? — оборотень присела на кровати. Она всё ещё не боялась, даже когда поняла, что призрак реален. Просто не могула заставить себя бояться Шекспира, пусть и мёртвого.

— Ну, в тебе есть немного силы духов. Так ведь? Да и я могу стать немного более видимым.

— И?

— А ты не знаешь, что ангелы видят призраков? Хотя… точно! Ты ведь не знаешь. Никто из гостей этого замка не знает. Просто Раф не любит врать, поэтому многое скрывает.

— То есть он всё это время видел тебя и молчал?! — Анфа сжала ладони в кулаки.

— Тихо-тихо. У него есть на это причины. Тяжёлые воспоминания о прошлом и… ну, ты понимаешь, чтобы к нему не привязывались по поводу призраков. Хотя я сначала не понял, почему он скрыл правду ото всех, когда я сказал ему, кто убил меня. Но потом понял: вы же ведь не захотели бы жить в одном замке с убийцей.

— То есть… Рик?

— Верно, — кивнул призрак. — Меня убил демон.

— Но… — теперь оборотень испугалась, но не призрака, а того живого существа, которое сделало с её названным братом вот это, — зачем?

— Он решил, что это будет дополнительным стимулом тебе выполнить пророчество, чтобы, как минимум, помешать жить вампирам так, как им хочется. Это ведь того вампира Марка обвинили в убийстве. Да и духам потом не было бы хуже, если бы ты его убила после того, как вернёшься в наш мир.

— Но… почему тебя?

— Похоже, я, по мнению Рика, был самый бесполезный, да и удачно попал в такое место, где было кого подставить. Ладно, я уже не злюсь. Всё равно такие, как я долго не живут.

Эти слова выведи девушку из себя.

— Как ты моешь так говорить?! Ты же оборотень! И мог жить ещё сотни лет!

— Не мог, — покачал головой Шекспир. — Я был бы лишним и среди зверей, и среди мифов. Я превращался очень медленно, а в форме зверя был очень слаб. Меня бы могли прикончить даже бродячие собаки. Так что эта смерть была лёгкой. Я только помню, что было немного больно и жарко, но потом так легко и спокойно. Не жарко, и не холодно, ничего не хочется. Так даже к лучшему. И не мсти Рику, пожалуйста, я его уже простил.

— То есть…- девушка вытерла слёзы, который невольно покатились по щекам во время монолога убитого. — Тебе нравится быть призраком?

— Нет, — Шекспир тяжело вздохнул. — Со дня моей смерти воспоминания крутятся в голове, как живые. Только подумаю о чём-то и сразу ощущаю все эмоции. Знаешь, как говорят, душа болит. Ну, а раз я и есть душа, то болит всё тело. Я хочу это быстрее закончить.

— Но тогда почему ты здесь? Пришёл попрощаться?

— В каком-то смысле да. Раф мне объяснил, что за некоторое время до смерти душу буквально выбрасывает из тела. Можно назвать это рефлексом. Тот мирок, что мы создаём внутри нас самих и который ангелы называют душой, превращается в некое подобие своего тела, когда попадет на воздух. По крайней мере, так у людей и животных. У мифов это немножко по-другому. Душа становится тем, чем ты себя считал при жизни. Я хотел быть человеком и чувствовал себя им. Поэтому я сейчас в своей человеческой форме. Дальше, если тело ещё цело, душа может выбрать: остаться ли в таком больном и искалеченном теле и пожить ещё или уйти и переродить.

— Но твоё тело сгорело, к тому же оно ведь не было уже пригодно для жизни, — напомнила Анфа.

— Тогда есть другая цель. Исполнить то, что я больше всего хотел при жизни. Ну, как говориться, чтобы совесть не мучала. Я сначала не мог понять, что я должен сделать, но потом я понял, что всегда хотел доказать, что и полукровка может быть полезен, так что разузнал у учёных всё, что ты хотела. Там ангел только один, так что я просто проник туда, пока его не было, а потом просто в течение нескольких дней сидел в шкафу и слушал. Ты чего, сестрёнка?

По щеке сестрёнки снова катилась слеза, но она улыбалась.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не считала себя бесполезным. Но… спасибо, братик.

— Ну-ну, я не для того пришёл, чтобы на твои слёзы смотреть, — Шекспир добродушно улыбнулся. — Я хотел тебе всё объяснить, а потом показать, как быстрее избавиться от камня.

— Хорошо. Так что мне делать?

— Можешь превращаться в птицу и вылететь в город. Мне нужно кое-что тебя показать. Я тебя догоню.

— Хорошо, — оборотень кивнула и стрижём взвилась в небо.

Она почти вылетела за черту города, когда её нагнал Шекспир.

— Ты же говорил, что после смерти стал почти что человеком.

— Но и оборотнем я не перестал быть, хотя, у меня такое ощущение, что на превращение уходит ещё больше времени, так что там я это делать больше не буду. Хорошо?

— Конечно, главное, чтобы ты был рядом.

— Я рад, что ты это сказала, хоть и после моей смерти.

— Ну, что теперь? — Анфа превратилась в человека возле уже отключенного барьера на земле демонов.