Вышинский сказал Громыко:

– Получите сегодня шифровку из Москвы. От хозяина. Приказано добиваться, чтобы в состав Организации Объединенных Наций, которая сейчас образуется, вошли все наши республики. Зарубите себе на носу: от этого зависит ваша карьера. Не справитесь – пришлем на ваше место другого человека.

Поднявшись к себе в квартиру, Андрей Андреевич озабоченно спросил жену:

– Как Эмилия?

– Температура высокая.

– Бедный ребенок, – огорчился посол. – Врача вызвали?

– Будет с минуты на минуту.

– Я должен идти, – извиняющимся голосом сказал посол.

Лидия Дмитриевна взяла Громыко за руку:

– Что случилось? Он орал на весь коридор. У тебя неприятности?

– У меня задание, которое невозможно исполнить.

Андрей Андреевич вернулся в зал, где продолжался прием. Советник посольства Игнатенко подвел к нему молодого Аристотеля Оазиса.

– Андрей Андреевич, хочу вам представить нашего нового гостя… Видный судовладелец и наш будущий деловой партнер…

Штат резидентуры внешней разведки в Вашингтоне был сравнительно небольшим. Резидент Степан Захарович Апресян, кадровый чекист, производил на посла странное впечатление. Потом Громыко объяснили, что старшего брата резидента, тоже чекиста, в разгар большого террора расстреляли. И Степана Апресяна арестовали, а через год столь же внезапно отпустили и командировали в Вашингтон.

Но расстрел брата и год за решеткой оставили тяжкий след на его психике. Перед каждой встречей с американцами он дико нервничал и не мог скрыть этого от своих подчиненных. Послу намекали, что резидента скоро отзовут и его место займет молодой Игнатенко. Поэтому Андрей Андреевич внимательно относился к его словам.

Следующее утро началось с совещания в кабинете посла.

– История вопроса такова, – докладывал политический советник. – В январе 1944 года на пленуме ЦК союзным республикам предоставили полномочия в области внешних сношений. В феврале поменяли конституцию. Республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.

– На совещании с американскими и британскими дипломатами, – кивнул посол, – я заявил, что в Организацию Объединенных Наций обязательно должны войти все союзные республики.

Советник продолжал:

– Американский президент в личном письме товарищу Сталину ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все сорок восемь американских штатов… Товарищ Сталин написал Рузвельту, что для Советского Союза это принципиально важный вопрос, и напомнил, что, скажем, Украина и Белоруссия по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства.

Советник-посланник мрачно заметил:

– Из разговоров в государственном департаменте следует, что американцы считают наше предложение неудачной шуткой.

Громыко посмотрел на него:

– Сомневаетесь, что мы сможем добиться нужного результата?

– Все против, так что принять решение способен только сам Рузвельт.

Игнатенко добавил:

– Но кто-то должен ему посоветовать это сделать. Те, кому он доверяет. Его личные друзья. Даже не помощники. А именно друзья!

– Надо обратиться к жене президента, – раздумчиво произнес Громыко. – Где сейчас находится Элеонора Рузвельт?

В коридоре секретарь партийной организации посольства Новиков остановил Валентина Рожкова, помощника Громыко:

– Я, может, еще не знаю местных правил… Но почему посла отправили на какую-то встречу одного?

– Он нам не докладывает, куда направляется, – объяснил Рожков. – Он посол.

– Поинтересуйтесь! – наставительно сказал Новиков.

– Не положено, – кратко ответил Рожков.

– Я как партийный работник знаю: нет для советского человека такой формулы – не положено. А вдруг он в беду попадет? Провокацию устроят, и все…

– Ну хорошо. – Помощник посла не знал, как ему поступить. – Андрей Андреевич на встрече с женой президента. Но это должно оставаться тайной. Беседа на крайне деликатную тему.

– А, ну тогда понятно, – озабоченно произнес Новиков и ушел.

Советскому послу устроили встречу с женой президента Рузвельта.

– Наши общественные организации хотели бы организовать в Вашингтоне выставку. Необычную. Лишь поэтому я и рискую попросить вас о помощи.

Громыко разложил на столе большие фотографии – снимки мертвых детей.

– Это дети, убитые немцами на советской территории.

– Боже мой, – сказала потрясенная Элеонора Рузвельт, – конечно же я помогу организовать эту выставку. Все должны увидеть, какие немцы преступники.