— Кто? Волки? — скептически фыркнул Весельчак. Но Аарон так остро глянул, что рыжий мигом осекся: старик был предельно серьезен. И очень-очень напуган.

— Волки, — напряженно подтвердил он. — Не знаю, почему не набросились в тот день, но они шли за нами по пятам до самой деревни, сгоняя внутрь, как овец. Народу тут — сами видите, против полусотни голов шансов мало, коли набросились бы всей стаей, но они отчего-то не тронули. А когда ворота закрылись, и вовсе разбежались кто куда, словно позабыли и о нас, и о деревне, и о Митяе.

— Когда это случилось? — неожиданно вмешался Дядько.

— Три недели назад.

— В той стае не было ничего необычного?

— Кроме того, что она вела себя совершенно неправильно? — Староста покачал головой. — Нет. Не заметил.

— А вожак? — вдруг спросил молчавший дотоле Белик. — Вы его видели?

— Да разве у них разберешь? — с досадой поморщился какой-то селянин.

— Вожак всегда идет позади стаи, — задумчиво проговорил Аркан. — Он не нападает первым, но всегда на виду.

— Нет, — снова покачал головой староста. — Они действовали как единое целое, в жизни такого не видел! И готов чем угодно поклясться: волки четко понимали, чего хотят! Отсекли нас от леса, как неразумных детей! Но вожака я нигде не заметил.

Рыжий и Аркан озадаченно переглянулись, а Молот почесал затылок.

— Хочешь сказать, вас тут заперли? — недоверчиво переспросил герр Хатор, и старик удрученно кивнул.

— Держат, как курей в клети, но каждую ночь все равно приходят. Будто развлекаются. Ров копать ни разу не помешали, бревна для тына тоже позволили взять, и мы уж понадеялись, что дело выгорит — отобьемся, справимся. Но когда три дня назад Ивар попытался к реке пробиться — мигом появились. Еще большим числом, чем прежде, и моментально перекрыли дорогу. Хорошо хоть, что не сожрали.

— Звери были крупные? — негромко поинтересовался из темноты новый голос, и от ближайших домов бесшумно отделилась стройная фигура.

— Нет, господин, совершенно обычные, — с почтением поклонился староста, моментально сообразив, с кем свела его судьба. — Только действовали очень уж слаженно. Почти по-военному четко.

Таррэн подошел ближе, сделав вид, что не заметил вспыхнувших гневом глаз: Белик при его появлении только что не зашипел, однако суровый дядька следил очень внимательно, и лишь поэтому недовольный пацан смолчат.

— Среди них были самки? — снова спросил темный.

— Да мы как-то не проверяли… — откровенно растерялись селяне.

— Первым напал самец?

— Нет, господин, — совсем непонимающе посмотрел на эльфа староста. — Они все сразу накидывались, а в последние дни стали приходить каждую ночь, и воют, воют…

— В какое время это происходит?

— Да, почитай, ровно в полночь.

— Надо же, какие грамотные волки! — язвительно заметил Белик, благоразумно держась от ненавистного эльфа подальше, но тот его снова проигнорировал.

— За забор рвутся?

— А как же! Каждую ночь, считай, к домам лезут… Ох, простите, господин. — Под пристальным взглядом зеленых глаз Аарон испуганно вздрогнул. — Простите дурака, что сразу в дом не пригласил! Пожалуйте, располагайтесь. Мы всем, чем можем…

— Не надо, — едва заметно поморщился эльф. — Укройте лучше коней, да семьи спрячьте, пока еще есть время. А сами оружие берите — все, что найдете, и отправьте кого-нибудь к забору, чтобы следил за лесом.

Снаружи, как услышали, истошно завыли сразу на несколько десятков голосов — пронзительно, злорадно, с каким-то предвкушением и едва сдерживаемым нетерпением.

Таррэн удовлетворенно кивнул и обернулся к встревоженному купцу:

— Боюсь, нам не удастся сегодня отдохнуть, герр Хатор.

— Да я уже понял. Аарон, собирай всех, кто еще держится на ногах, — будем решать, как быть дальше. Гаррон, укройте коней и займитесь обороной. До полуночи есть немного времени, мы должны успеть.

— Сделаю, — кивнул южанин и умчался в темноту.

— Белик, ступай в дом, — приказал Дядько. Строптивый юнец скривился, но возражать не стал и послушно направился за одним из местных, обогнув по широкой дуге задумчивого сверх меры эльфа и обоих его светлых собратьев. Тревожно принюхивающегося Карраша сноровисто расседлал сам, после чего знаком велел отправляться в конюшню, шепнул что-то коню на ухо и, наконец, скрылся в дверях двухэтажного бревенчатого дома. Следом торопливо юркнули обе дочери купца, побледневшая до синевы Лилька, которой все это ужасно не нравилось, и решительно поджавшая губы повариха.

В доме, куда староста определил гостей, было опрятно, сухо, тепло, но как-то тоскливо. Не горел огонь в очаге, не трещали весело поленья, не томился в печи горшок с кашей, не слышался гомон детских голосов. Даже вездесущие мухи сновали под потолком так тихо, будто боялись привлечь к себе внимание.

Милейшая донна Арва вошла внутрь с таким видом, словно намеревалась грудью перекрыть все входы и выходы и, если понадобится, любимой скалкой так отходить возможных налетчиков, чтобы мерзкие твари навсегда зареклись связываться с невинными дамами, к которым она, безусловно, причисляла и себя.