Глава шестая

Ее звали Элисон, и я посещала ее раз в неделю. В течение часа мы сидели в пустой, спокойной комнатке и пытались понять, что со мной не так.

Мы обнаружили массу интереснейших фактов — вроде того, что я так и не простила Энн Коли за то, что на мое шестилетие она подарила мне игру, на упаковке которой было написано «Для детей от 2 до 5 лет», — но я не узнала о себе ничего такого, чего не вычислила раньше бессонными ночами.

Естественно, что первым делом мы с Элисон стали играть в психотерапевтическую охоту на ведьм «Cherchez la famille»[4], цель которой — обвинить в моих бедах того или иного члена моей семьи.

Но в моей семье все было нормально.

У меня были нормальные отношения с двумя братьями Крисом и Питером. Другими словами, в детстве я ненавидела их всеми фибрами своей малолетней души, а они платили мне традиционным братским отношением, то есть превращали мою жизнь в ад. Они заставляли меня ходить для них в магазин, когда мне этого не хотелось, узурпировали телевизор, ломали мои игрушки, рисовали каракули в моих школьных тетрадях, говорили мне, что мои настоящие родители сидели в тюрьме за ограбление банка. Потом они мне сказали, что они просто пошутили и что моя настоящая мать была ведьмой. А когда папа с мамой пошли вечером в паб, братья сказали мне, что на самом деле родители бросили нас, и что больше они никогда не вернутся, и что меня отправят в приют, где меня будут бить и кормить пригоревшей кашей и холодным чаем. Обычные детские шутки.

Все это я рассказала Элисон. Услышав об эпизоде с пабом, она радостно ухватилась за него.

— Расскажи поподробнее о пьянстве твоих родителей, — попросила она и откинулась на спинку кресла, устраиваясь поудобнее перед тем, как услышать мои откровения.

— Но об этом мне нечего рассказывать, — сказала я. — Моя мать вообще не пьет.

На лице Элисон отразилось разочарование.

— А твой отец? — спросила она в надежде, что не все было потеряно.

— Ну, он пьет, — сказала я.

Элисон была в восторге.

— Да? — воскликнула она. — Хочешь, мы поговорим об этом?

— Хорошо, — согласилась я неуверенно. — Только говорить в общем-то не о чем. Когда я говорю, что он пьет, я не имею в виду, что у него с этим проблемы.

— Ага, — ласково проговорила она психотерапевтическим голосом. — А что ты понимаешь под выражением «иметь проблемы»?

— Не знаю, — ответила я. — Наверное, иметь проблемы значит страдать алкоголизмом. А он не алкоголик.

Элисон ничего не сказала.

— Он не алкоголик, — засмеялась я. — Прости, Элисон, мне бы очень хотелось сказать тебе, что мой отец был пьян все мое детство, и что у нас никогда не было денег, и что он бил нас, и кричал на нас, и пытался изнасиловать меня, и говорил моей матери, что жалеет, что женился на ней.

Она не присоединилась к моему смеху, и я почувствовала себя немного глупо.

— Твой отец действительно говорил твоей маме, что он жалеет о том, что они поженились? — тихо спросила она.

— Нет! — смутилась я.

— Нет? — переспросила Элисон.

— Ну иногда, — признала я. — И только когда бывал пьян. А это тоже случалось крайне редко.

— А тебе действительно казалось, что в доме всегда было мало денег? — спросила она.

— Нам хватало, — пожала я плечами.

— Хорошо, — сказала Элисон.

— То есть нет, — не смогла я дольше кривить душой. — Нам не хватало денег, но не из-за того, что папа пил, а из-за того… что у нас не было денег.

— А почему у вас не было денег? — спросила Элисон.

— Это оттого, что папа не мог найти хорошую работу, — с готовностью объяснила я. — Понимаешь, у него не было специальности, потому что ему пришлось бросить школу в четырнадцать лет, когда умер его отец и ему пришлось заботиться о матери.

— Понятно, — сказала Элисон.

На самом же деле у папы было еще много других объяснений его безработного состояния, но мне почему-то не хотелось делиться ими с Элисон.

Одним из самых отчетливых воспоминаний из моего детства была следующая картина: папа сидит за кухонным столом и страстно критикует систему. Он частенько говорил мне, что на английском рабочем месте ирландцу всегда достанется «худший конец палки» и что Симус О’Ханлаойн, Майкл О’Херлихи и все остальные — толпа лизоблюдов и подхалимов, что на работе они лижут задницы своим английским боссам, но только послушайте, что они говорят у тех за спиной. И пусть Симус О’Ханлаойн, Майкл О’Херлихи и все остальные работают, по крайней мере он, Джеймси Салливан, честен перед собой и людьми.

Наверное, все это было очень важно для моего отца, потому что он часто это повторял.

Особенно часто он это повторял, когда Сиван О’Ханлаойн и Сэйдв О’Херлихи поехали со всей школой в Шотландию, а я нет.

Я не хотела говорить Элисон о его словах потому, что боялась обидеть ее: что, если она воспримет его презрительное отношение к английским боссам как личную обиду?

Я начала было перечислять все те рабочие места, на которые мой отец претендовал, но не получил, однако Элисон прервала мои воспоминания на полуслове.