– Никогда не пытался разобраться в тайных смыслах предсказаний, начертанных на столпе? – полюбопытствовал логофет секретов.

– А зачем мне все это? – беспечно ответил Василько. – Воину надлежит заботиться о своем оружии, заниматься физическим совершенствованием и молиться, чтобы ему на поле брани помогли высшие силы, у которых свои замыслы, неподвластные человеческому разуму. А разные заумные вещи должны интересовать мудрецов, философов и прочих ученых.

– И то верно, – согласился Никита Хониат, с одобрением посмотрев на кентарха. – Это еще раз подтверждает мое мнение, что я в тебе не ошибся. Пророчества на столпе и впрямь мудрены. Не каждому человеку дано разгадать их смысл, даже ученому. Однако мне удалось (уж не знаю, хорошо это или плохо) кое-что прочитать, и то, что я узрел, было ужасным. Неизвестно, кто из святых сделал это пророчество (возможно, даже Симеон Столпник), но на столпе записано, что Константинополь вскоре падет. Там нарисованы и корабли пилигримов, и сами франки с коротко остриженными головами в железных кольчугах. А что будет, когда они победят наше воинство и ворвутся в город, не мне об этом тебе рассказывать.

«Не нужно быть слишком мудрым, чтобы понять – город мы не удержим», – скептически подумал Василько. Но благоразумно промолчал. Он уже понял, что ему предстоит некая тайная миссия, так как Никите Хониату понадобился верный, преданный человек, лично ему обязанный.

А Василько и впрямь был благодарен логофету секретов за участие в его судьбе, хотя об этом даже не догадывался. Не будь он кентархом этерии, Альбия могла просто не заметить его. Ведь варангов много, а кентархи, тем более – спафарии, всегда на виду.

– Тебе предстоит покинуть Константинополь, – не стал дальше интриговать Василько логофет секретов. – Сегодня же, ночью. А готовиться к уходу нужно немедленно, с этого момента.

– Но я не могу оставить своих гвардейцев! Они подумают, что я струсил и сбежал!

– То, о чем они будут думать, тебя не должно волновать! – отрезал Никита Хониат. – Ты на службе, и это приказ! – Тут он немного смягчил свой негромкий голос, который вдруг зазвучал как боевая труба, и продолжил уже тише: – И еще – то, что тебе предстоит сделать, будет великим подвигом во имя Веры.

Василько мрачно потупился. Приказ есть приказ, он человек военный, а значит, обязан исполнить все, что ему предписано. Но даже перспектива свершить священный подвиг не могла избавить его от ужасных мыслей.

Он прекрасно знал, что творят в захваченном городе солдаты, которым по неписаным законам военного времени положено три дня на его разграбление. Убийства, поджоги, насилие… Что будет с Альбией? Нет, ее нельзя оставлять в Константинополе! Он наемник, но не раб! И не обязан повиноваться всем прихотям власть имущих!

Логофет секретов словно подслушал мысли кентарха. Он мягко улыбнулся и поманил его за собой. Василько послушно прошел за ним в крохотную комнатушку-кладовую… и остолбенел. Печально глядя на огонек одинокой свечи, там сидела Альбия!

Она была в дорожной одежде, а рядом с ней, на полу, лежал объемистый тюк, явно с ее вещами. Увидев Василько, она слабо вскрикнула, подхватилась на ноги и, не обращая внимания на Никиту Хониата, прильнула к его широкой груди.

– Вы уезжаете вместе, – сказал логофет секретов. – Достопочтенные родители Альбии дали свое согласие и благословение, – предупредил он вопрос, который уже готов был сорваться с уст Василько. – Что касается ее самой, то она готова пойти за тобой хоть на край света.

– Да, да, я согласна! – горячо воскликнула Альбия.

– Вот и хорошо. Ты, деточка, пока посиди здесь, – по-отечески сказал Хониат девушке. – Нам нужно решить еще несколько важных вопросов.

Они вернулись в кабинет книгохранителя. Логофет секретов взял его за руку, подвел к иконе Божьей Матери, перед которой едва теплилась лампадка зеленого стекла, и, указав на Евангелие, которое лежало на столике под иконой, сурово сказал:

– Поклянись на Священном Писании всем тем, что тебе дорого, в том числе и жизнью твоей возлюбленной, что исполнишь мой наказ, как должно, и что тайну, которую я передаю тебе из уст в уста, никому не откроешь даже под страшными пытками!

Василько поклялся с легким сердцем. Еще бы! Ведь он получил Альбию, притом с благословением ее родителей! Которое конечно же было получено от них под огромным давлением авторитета Никиты Хониата, а то и самого императора.

Но этот вопрос мало волновал кентарха. Потрясенный неожиданным оборотом событий, Василько готов был свершить любой подвиг. Мечта сбылась! – ликовал княжич.

– А теперь слушай… – Никита Хониат вернулся к столу, оба сели, и он продолжил: – Тебе не раз доводилось присутствовать во время богослужения в храме Святой Софии. И ты, наверное, заметил, что императрица держит в руках золотой дискос, Колыбель Мессии – Христа-младенца. Именно она является хранительницей священного сосуда.

– Как не заметить…

По правде говоря, золотой дискос явно был тяжеловат для женских рук. Поэтому его поддерживали еще и придворные дамы. Обычно вслед за ним несли Священное копье сотника Лонгина, которым он облегчил страдания распятого Христа, пронзив им бок Спасителя.

Эти реликвии хранились в храме Святой Премудрости. Кроме них, там находились две части подлинного Животворящего Креста, два гвоздя, которыми были пробиты руки и ноги Христа, хрустальный сосуд с его кровью, багряница, которую сняли с Иисуса, когда вели на Голгофу, и венец из терна с острыми, как шило, шипами.