— Ты о чём? — спросила я, пытаясь понять, о чём идёт речь. Элейн села на скамейку рядом со мной.

— Тот парень, как я ни гляну, постоянно смотрит на тебя, — она кивнула в сторону противоположного стола.

Я посмотрела в том направлении и встретилась взглядом с Эштоном.

Не знаю почему, но в ту секунду я почувствовала между нами что-то... глубокое. Я не могла отвести глаз и даже сделать вздох. Он словно захватил меня в плен, затягивая всё глубже в пучину янтарных омутов. Я смотрела как заворожённая, как он поднимается и с решительным видом идёт к моей парте.

— Приветик, — сказал он с непринуждённой улыбкой.

— Привет, — хрипло ответила я.

Он стоял с невозмутимым видом, засунув одну руку в карман, а второй сжимая учебник. Моё сердце колотилось, как барабан.

Медленно вздохнув, я расправила плечи и спросила:

— Ты что-то хотел?

У меня перехватывает дыхание, когда он достаёт руку из кармана и трёт затылок с озабоченным выражением лица.

— Я... мы что-то должны были принести на лабораторную? — спрашивает он, а я не могу отвести глаз от его адамова яблока.

Нервно сглотнув, я качаю головой.

— Нет, не помню ничего такого. Обычная лабораторка.

— Да, что ж... Увидимся позже. Спасибо, — бормочет он и подмигивает мне, прежде чем уйти.

Он подмигнул мне!

Матерь божья!

Хотелось бы мне сказать вам, что после всех этих хождений вокруг да около он заставил меня поверить в любовь и жить долго и счастливо... но это не так. Этого не произошло, поскольку это реальная жизнь, а не книжный вымысел.

В нашей группе из десяти человек я разговаривала с ним лишь по необходимости. Казалось, он меня даже не замечает. Наше общение сводилось к профессиональному, каким ему и следовало быть.

Мне стоило порадоваться за него. Ведь я бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую секунду, эгоистично вовлекать другого человека в этот кошмар. Но я всего лишь человек, и мне впервые в жизни захотелось встречаться с парнем, чтобы меня любил кто-то помимо семьи.

Несмотря на то, что мы виделись ежедневно, я пыталась забыть его.

Старалась игнорировать сердечные муки и боль во всем теле, а по большей части в колене.

Я умудрилась добавить это дерьмо в свою и так испоганенную жизнь, отчего ещё сильней злилась на себя.

И, словно этого было недостаточно... мне становилось хуже. С каждым днём боль в колене становилась нестерпимей, и я не знала, сколько ещё выдержу.

Однажды ночью я не смогла больше терпеть.

Я снова стиснула кулаки, пытаясь сдержать крик. Мои ногти впились в ладони, оставляя красные вмятины, но ничто в этот раз не ослабляло боли.

Я притянула колени к груди так сильно как смогла, пытаясь стать крохотной и затеряться на кровати, словно так боль могла уменьшиться. Но стало только хуже, я больше не могла терпеть, и в сознании помутнело.

— Мам! — закричала я из последних сил.

В полной панике родители ворвались в комнату, но у меня не было сил их успокоить. Мама зарыдала, а папа, превозмогая дрожь в руках, попытался усадить меня в инвалидное кресло.

Вероятно, я потеряла сознание, потому что пришла в себя уже в больнице. Теперь боль стала терпимей благодаря болеутоляющему, которое всё ещё поступало в моё тело из иглы в левом внутреннем сгибе локтя.

В ту секунду, как я посмотрела на капельницу, дверь открылась, и в палату зашли мои родители. Убитая горем мать выглядела осунувшейся, её глаза опухли и покраснели от слёз. Я причиняла им боль, но ничего не могла с этим поделать.

— Эйприл? Тебе что-нибудь нужно? — спросил папа тихим охрипшим голосом.

Я не дура и прекрасно знала, что ситуация паршивей некуда, а моя болезнь неизлечима. Я уже преодолела порог беспокойства. Возможно, это своего рода механизм самозащиты, исключающий волнения о чём-либо... даже о смерти.

— Пап, где мой телефон? — спросила я, проигнорировав его неуверенный взгляд.

Он протянул мне сотовый.

— Я привёз его, пока ты спала.

— Спасибо, — пробормотала я и открыла Фейсбук, чтобы найти одного человека с которым хотела связаться: Эштон Кеннеди... парень из грёз.

Мои пальцы зависли над его фотографией, но я умирала... что мне, собственно, терять? Гордость? Не уверена, что она что-то будет значить, когда меня не станет.

Глубоко вздохнув, я набрала...