— Пленных много взяли?

— Много — кивнул Егор — больше сотни только там, на месте повязали, ну и еще сотни три в основном баб с детишками по стойбищам наловили. Те, что остались, ушли к сенекам.

— Ну да — хмыкнул Сергей — только сдается мне они такой толпе нахлебников не очень-то рады будут.

— Точно. Америка она конечно большая, вот только земли свободной здесь нет. Ну да ладно не о них речь сейчас. У нас тоже нахлебников оказалось больше чем достаточно. Хорошо тестюшка твой идею подкинул. Собрал всех взрослых пленников: мужиков от шестнадцати лет включительно, и замужних баб, загнал в укрепленный лагерь при руднике. Нанял стражу из ленапов и поставил условие: каюги ломают руду, сдают на приемный пункт, взамен получают возможность приобретать продукты и товары в местной лавке. По принципу: как поработал, так и поел.

— Ха, узнаю Филипыча — Корнев невесело усмехнулся — излишним человеколюбием предки не страдают. Ну а ты то, как на это повелся? Это ж чистой воды концлагерь.

— А я ему, то же самое сказала, слово в слово — влезла в разговор Таня.

— А куда деваться было? — недовольно поморщился Ляшков — кормить их, за здорово живешь слишком накладно. Резать побежденных поголовно, как здесь было до нас принято, тоже не выход. Хотя наши индейцы такой вариант предлагали. Оставить их жить, как жили тоже нельзя, любую уступку они воспримут как слабость и опять примутся за старое. Тем более, как ты правильно подметил для здешнего народа поголовная резня поверженных врагов, ну разве что за исключением девок и молодых баб, которые достаются победителю, это и есть верх гуманизма. Ну, или рабство, как вариант.

— Ага, и вы выбрали рабство — ехидно заметила девушка.

— Временное. Как обвыкнутся, немного ассимилируются, можно будет дать побольше свободы. Тем более, что условия в этом "концлагере" такие, которых они в родных вигвамах не видели: рубленые бараки, с печным отоплением, баня нормальная а не шатер, в который раскаленные камни носить надо, колодец. Короче все условия, живи да радуйся.

— Ну и что? — Сергей толкнул каблуками бока жеребца, заставляя его сойти с бревенчатого настила причалившего парома и окидывая внимательным взглядом свои новые владения — принцип: "от каждого по способности, каждому по труду" — действует?

— Ну не так как хотелось бы. Не хотят каюгские мужики становится пролетариями и все тут. Нет, конечно, работают, но немногие. Остальные предпочитают сидеть на завалинке и пялиться на солнышко. Жены вместо них вкалывают, а воинам, видите ли, в земле ковыряться не подобает. Лучше будут с голоду подыхать. Придется видно весной дать разрешения женщинам обрабатывать небольшие участки земли, если до весны конечно доживут. Упертый блин народ. Ну и бегают периодически, несмотря на все усилия стражников, человек по пять постоянно в бегах находятся, в основном молодежь.

— Я примерно так и думал — кивнул Корнев — ну ладно взрослые. А детей куда дели?

— Дети легче ассимилируются — пожал плечами Егор — совсем мелкие конечно с родителями, а тех, что постарше раздали мастерам в обучение.

За разговором спутники не заметили, как дорога привела их к обширному огороженному двухметровым частоколом подворью.

Предупредить его обитателей о прибытии нового хозяина, естественно никому даже и в голову не пришло, а потому, усадьба жила своей обычной, спокойной жизнью. В углу, у дровяного сарая рослый молодец с черной "пиратской" повязкой на левом глазу, в точно такой же, как у паромщика меховой безрукавке, наброшенной поверх простой полотняной рубахи, ловко рубил дрова. Ставил на колоду чурбак, подсаживался и кхекнув обрушивал на него тяжелый колун. Только поленья в разные стороны разлетались. На въезжающих в открытые настежь ворота, всадников он не обратил ровно никакого внимания. Парня этого Сергей знал. Звали его Ольгерд, бывший гвардеец, в стычке с индейцами, потерял выбитый стрелой глаз, тогда же медный наконечник копья рассек сухожилие на ноге, обрекши бедолагу на пожизненную хромоту. При увольнении со службы ему, как положено, предоставили земельный надел, выделили подъемные. Вот только как правильно распорядиться этими деньгами никто не научил, а к земледелию очевидно склонности он не имел. Серебро утекло как вода сквозь пальцы, а надел так и остался зеленеть нетронутым лесом. Первое время парень подвизался при великокняжеском дворе в качестве разнорабочего, а потом его заметил Ляшков и предложил новую должность. Так и появился среди Корневской дворни сторож — охранник, он же конюх и разнорабочий. В общем как говорят: и швец и жнец и на дуде игрец, хотя положа руку на сердце как раз ни шить, ни жать, ни играть на музыкальных инструментах новый Серегин слуга и не умел.

Если с Ольгердом новый хозяин поместья был все-таки худо-бедно знаком, то вышедшую на крыльцо, с деревянной шайкой в руках, молодую индианку, он видел впервые. На вид лет четырнадцать — пятнадцать, не высокая, плотная, скорее даже полноватая, судя по узорам на одежде и манере украшать заплетенные в косы иссиня-черные волосы явно из каюгов. Видимо захваченная во время прошлой компании пленница. Уж чему-чему, а отличать по внешнему виду представителей различных племен населявших княжество и прилегающие к нему территории, переселенцы учились быстро, а тем более наш герой, проживший в тесном контакте с аборигенами последние полгода.

Между тем девушка деловито выплеснула прямо с крыльца грязную воду и увидев всадников на несколько секунд застыла соляным столбом, затем опомнилась и резко метнулась обратно в дом. Закрыть дверь в сени, она, очевидно, впопыхах позабыла, а потом на улице отчетливо послышался доносящийся оттуда грохот брошенной на пол посудины и крики.

Ольгерд, узрев начальство, аккуратно прислонил колун к колоде, шагнув вперед, по солдатской привычке вытянулся по стойке "смирно". Затем спохватившись, подхватил лошадей под уздцы, помогая гостям спешиться. На высокое крыльцо высыпала остальная дворня, "общим числом две". Впереди, оттерев на задний план уже виденную ранее индианку, вышагивала с большим кувшином и ковшом в руках — Эльза, она же в просторечии Лизка. Молодая, симпатичная немка, нанятая Ляшковым в услужение еще четыре года назад в Гамбурге. Буквально неделю назад согласно договоренности она перешла на службу к новому хозяину, для которого, честно говоря, появление здесь бывшей любовницы оказалось полным сюрпризом. Причем сам Корнев в данной ситуации сначала даже не мог для себя решить был ли это сюрприз приятным, или совсем даже наоборот. Между тем вдоволь налюбовавшись на рдеющие румянцем щеки девушки и замешательство, ясно написанное на простодушной физиономии приятеля, Егор ехидно ухмыльнулся: "Вот позволь тебе представить, твоя новая экономка".

— Сволочь ты, ваше благородие — негромко, чтобы слышал только тот, кому фраза была адресована, буркнул Корнев.

— Сама вызвалась, добровольно — шепотом счел нужным оправдаться Ляшков — клятвенно обещала, что никому ни словечка. Честное пионерское, иначе я бы не согласился.

— Ладно, на первый раз прощаю — усмехнувшись так же негромко смилостивился на другом Сергей, и приняв из рук девушки поданный с поклоном ковш вина, отпил несколько глотков а затем передав посудину Егору, уже громче провозгласил, входя в роль хозяина дома — испейте с дороги гости дорогие. Не побрезгуйте нашим угощением.