— А шнурки им не погладить? — поинтересовался Мишкин.

Стала писать ответ: что не можем взяться за работу, поскольку очень сильно загружены.

Мимозина подошла ко мне и прошептала:

— Тебе не кажется, что от нашего программиста чем-то воняет?

— Кажется, — ответила я.

— Причем второй день. Я уже задыхаться начинаю.

— Может, сказать ему, тактично так, — предложила я.

— Я сейчас попробую, — кивнула Мимозина, пошла в дизайнерскую, принюхалась и выдала: — А не кажется ли вам, уважаемые господа, что здесь чем-то попахивает?

— Кажется, я даже знаю, откуда эта вонь, — технический дизайнер покосился на программиста.

— А у меня нос заложен, я ничего не чувствую, — проговорил программист.

— Зато я чувствую, — вздохнула Мимозина.

К вечеру вонь стала невыносимой, Мимозина вызвала Мишкина на разговор и потребовала, чтобы он деликатно намекнул программисту, что на дворе двадцать первый век и существуют мыло душистое и полотенце пушистое. Мишкин нехотя пообещал поговорить с программистом. Мишкин вокруг да около ходить не умеет, а посему подошел к программеру и сказал в лоб:

— Челочкин, от тебя воняет.

— Что-о-о? — возмутился программист.

— Воняет от тебя, вот что. Мы скоро здесь задохнемся.

— Ну, знаешь ли, я каждое утро душ принимаю, — обиделся Челочкин.

— Ой, это, наверно, моя крыса разлагается, — сказал как ни в чем не бывало фотограф.

— Какая крыса? — удивился Мишкин.

— Да я пару дней назад на свалке крысу нашел мертвую. У нее очень интересный оскал был, я думал ее сфотографировать как-нибудь. Положил в сумку и забыл, — улыбнулся фотограф и полез доставать сумку, которую он зачем-то спрятал под столом программиста.

Крыса была извлечена, и вонь прекратилась.

Мне пришло письмо из одного дамского журнала. Очень понравились мои рассказы, и мне предлагают вести колонку. Для начала необходимо написать пробный текст на тему «Женщина как она есть».

Да уж, лучше бы они предложили мне про животных писать. Откуда я знаю, какой должна быть настоящая женщина, если со мной постоянно происходят какие-то недоразумения. К тому же настоящие женщины не грызут ногти под корень, не ругаются матом и не ходят всю жизнь в потертых джинсах.

Ответила, что мне нужно на статью дня три.

Один, — пришел ответ.

Один так один, ночью подумаю, а завтра сяду и состряпаю, а пока решила написать новый рассказ в ЖЖ. Я еще находилась под впечатлением от общения с господином Аббасом и помнила, что пора серьезно заняться его сайтом, поэтому мне пришло в голову поведать о том, как я в бытность свою секретарем фирмы «Эль Имад» встречала двух граждан Ливана в аэропорту города Киева.

Мабруз и Мшик прибыли в аэропорт города Киева Борисполь из города Бейрута морозным февральским вечером. За месяц до этого события отец Мшика сидел во дворе своего дома в Сараханде и смотрел на небо, как вдруг мимо прошел сосед Джихад.

— Мархаба, Саид, — поприветствовал соседа Джихад.

— Мархаба, киф хек, киф сохтек? — поинтересовался Саид.

— Да все хорошо, от сына письмо получил, — ответил Джихад и присел рядом.

— Как он там? — спросил Саид.

— Хорошо, учится, нравится ему. Говорит, красивый город Москва. Отправь и своего, взрослый ведь уже парень, — посоветовал Джихад.

— О-о-ох, далеко это, страшно, а вдруг что случится?

— А ты его в Харьков пошли к Исаму, он за ним присмотрит. Скоро доктор Мабруз туда собирается, вот и пусть едет вместе с ним.

— Ладно, подумаю, — ответил Саид и пошел домой.

Думал Саид три дня и три ночи, советовался с соседями и на третий день за обедом позвал своего младшего сына Мшика и сказал:

— Ты, сынок, уже взрослый, жениться тебе пора.

— Пора, папа, — молвил Мшик, который к тридцати годам так и не решился познакомиться ни с одной девушкой, и потупил взор.

— Я вот что думаю, сынок. Люди мы небогатые, вот если бы ты поучился, стал образованным человеком, глядишь, все бы и наладилось. И соседи сказали бы: «Смотри, какой сыну Саида, образованный, за границей учился, умный человек».