Перед уходом домой не удержалась и полезла в кулинарное сообщество. Ух ты! Мои шкурки от сарделек пользуются популярностью. Пара человек уже успели их приготовить, а еще несколько сказали, что можно подавать их под разными соусами или заворачивать в них мясной фарш и только потом поджаривать. Покажите мне, пожалуйста, того идиота, который очищенные сардельки скармливает собачкам, а шкурки начиняет фаршем! То ли у меня с чувством юмора проблемы, то ли у членов этого кулинарного сообщества.

В подъезде висит список жильцов, которые не платят за охрану. Против нашей фамилии кто-то написал черным маркером: «Долой террористов!» Сорвала листок и отнесла папе. Папа спустился к охраннику, взял его за шкирку и потребовал объяснений. Охранник клялся-божился, что не писал ничего подобного, но после десятиминутных пыток выдал Ваську. Папа отправился к Ваське. Тот дверь не открыл, выбежал на балкон и стал орать на всю улицу: «Помоги-и-и-ите! Убива-а-а-ают!»

Никто на Ваську внимания не обратил. Все уже привыкли к тому, что он напивается и орет по ночам. Папа плюнул, пришел домой, взял серебристый несмывающийся маркер, пошел и написал на двери Васьки неприличное слово из трех букв.

Я, конечно, все понимаю, но то, что мой отец — выходец с Кавказа, не дает никому права оскорблять его. В конце концов, мы живем в цивилизованной стране, или как?

На ужин мама готовила борщ. Папа покосился на меня и назвал отравительницей.

На работу ходить уже почти не страшно. Постепенно появляется чувство уверенности в себе, которое разливается по телу и греет душу. Только бы найти какого-нибудь, хоть самого паршивенького клиента, и все будет хорошо. И еще, пора наконец-то устроить себе выходной, а не просиживать выходные на работе. А впрочем, меня же никто насильно туда не гонит.

Хозяйка Лесси — та еще стерва. Сегодня утром радостно сообщила, что написала заявление в милицию на нашего пуделя Майкла. Ну-ну.

В троллейбусе передо мной сидит девушка с пережженными фиолетовыми волосами. Господи, это же надо было так себя изуродовать. Девушка поворачивается и улыбается:

— Ми-и-ила, приве-е-ет!

— Оля? — удивленно говорю я.

— Ага! Что, не узнала? Я вот решила последовать твоему совету! Накупила себе новых шмоток, прическу поменяла. Правда, мне очень идет?

— Ага, — отвечаю я.

Ну что я могу еще сказать? Все, зарекаюсь давать советы. Прибежала на работу и сразу же позвонила подруге Нане.

— Ольку спасать надо!

— Не могу, сама спасай, у меня проблемы.

— Какие проблемы? — удивилась я.

— Мне вчера маникюрша нечаянно полногтя отхватила.

— И?..

— Что «и»? Я их три месяца растила, придется теперь искусственно наращивать.

Мне бы ее проблемы.

Арт-директор вдохновенно работает над плакатом, изображающим меня в каске. В холодильнике еще пачка сырков, но никто на них уже не зарится. Зажрались.

Решила написать письмо в банк, долго думала, в итоге получилось следующее:

Уважаемые господа! Несколько дней назад я отправляла вам коммерческое предложение по созданию сайта. Хочу уточнить, получили вы его или нет? Если да, то жду от вас ответа, а если нет, то могу прислать его еще раз.

Отправила Липкину на вычитку. Липкину, как всегда, не понравилось, сказал, что можно оставить первые три предложения, а остальное убрать. Придирается, гад, снова придирается!

Пришел Швидко и принес всем девушкам по розочке. Девушки обрадовались, тогда коммерческий директор, дабы не ударить в грязь лицом, пошел и купил всем по букетику подснежников. Учредитель Войнович подснежники увидел и обозвал Пробина браконьером-засранцем. Пробин обиделся и заперся в кабинете.

После обеда пришел запрос из Киева на разработку сайта для компании, производящей минеральную воду и слабоалкогольные напитки. Вот оно, счастье, это тебе не вшивый банк, а один из ведущих украинских производителей. Хотят развлекательный сайт. Села писать предложение, накатала его за полчаса. Отправила Липкину, так надеялась, что он меня похвалит. Липкин почитал и сказал, что предложение слишком несерьезное и ни одна приличная компания его не примет. Разозлилась и пошла курить. Показала предложение арт-директору. Мишкин почитал и отреагировал так же, как Липкин:

— Как-то несерьезно, странная структура.

— Но ведь они и хотели чего-то веселого, развлекательного.

— Хрен с тобой, — вздохнул арт-директор и назвал такую стоимость, что у меня глаза чуть не вылезли из орбит.

— Но это слишком дорого, по-моему, — возмутилась я.

— А по-моему, так очень даже нормально. Мы не шайка фриленсеров, а сильная конкурентоспособная студия. Мы адекватны рынку! В конце концов, твое дело писать, а мое — формировать ценовую политику студии — и точка! — рявкнул арт-директор.