— Хорошо, — и, успокоившись, я пошла собираться.

Хороший у нас все-таки арт-директор, нервный немного, но хороший. Другой бы семь шкур спустил.

Отправили Чайку в заслуженный отпуск. Провожали всем коллективом, просили привезти из Крыма вина.

Поехала домой и переоделась.

— Костюм надень, — посоветовала мама.

— Хренушки, не заслужили они костюма. В джинсах поеду, — ответила я.

Швидко проводил меня на поезд, нежно и долго целовал на перроне, посмотрел на меня и сказал:

— Береги себя, радость моя.

— Ты себя тоже, любимый. — На глаза мои почему-то навернулись слезы.

Зашла в купе. Слава тебе господи, в этот раз нет никаких слепых дедушек, испуганных тетушек и пьяных мужиков. На одной полке сидит молодой человек интеллигентного вида, а на другой толстая девушка в колготках в сеточку. Больше никого нет.

Легла на свою верхнюю полку и расслабилась. Хрен с ним, с проектом, и наплевать на завтрашние переговоры с начальством, главное, что есть на этом свете человек, который меня любит, а все остальное ерунда. Полежала немного и решила все-таки повизуализировать Багатского. Перерыла всю сумку, а фотографий-то нет. Есть ежедневник, визитки, помада и тушь, полотенце, а фоток нет — забыла их на рабочем столе. По памяти не смогу его визуализировать, потому как лицо у него очень уж обычное и невыразительное, то ли дело Грач с чернющими кустистыми бровями и пухлыми губами. Плохо дело, одна надежда на Мимозину и ее божества.

— Девушка, а вы не хотите со мной коньячку выпить? — поинтересовался слащавый молодой человек с нижней полки.

— Нет, — сухо ответила я.

— А в ресторанчик сходить?

— Я спать хочу, отстаньте.

— Ну и как хотите, — сказал он и перенаправил свое внимание на толстую девицу, сидевшую рядом и читавшую какую-то брошюру, на обложке которой были изображены куры и яйца.

Если я еще раз поеду в командировку, то попрошу купить мне билет в СВ или на самолет. Ну почему мне так везет на попутчиков!

Ворочалась полночи. Сначала мои соседи по купе распивали коньяк. Девушка Людочка оказалась главной птичницей птицефабрики «Золотая несушка», она ехала в Киев на первый в своей жизни слет птичников. Молодой человек, Олег, киевлянин, возвращался из командировки — в Харькове он подписывал договор с фирмой, торгующей запчастями для автомобилей. Целый час Людочка рассказывала Олегу о специфике своей работы. Рассказывала она весьма увлекательно, так что даже мне стало интересно, и я навострила уши. Оказывается, как и в любом деле, в выращивании кур есть свои сложности. Толком я ничего не поняла, усвоила только одно: настоящие птичники никогда не покупают яйца коричневой окраски, только белые, поскольку в желтках коричневых яиц содержатся какие-то вредные вещества. Также не рекомендуется мыть яйца, разве что перед самим употреблением, поскольку с них смывается защитная пленка и они быстро портятся. Кроме того я узнала, что иногда рождаются цыплята-мутанты, которых держат в формалине в музее птицефабрики. Самый страшный цыпленок родился во время чернобыльской аварии — видимо, часть радиации дошла и до Харькова, и куры понесли яйца гигантских размеров, из которых вылупилось такое, что никому и не снилось. Это существо тоже хранится в кунсткамере. Еще Людочка рассказала о том, что, когда она проходила практику после института на птицефабрике, ей поручали засовывать палец курицам в одно место и проверять состояние яиц. По тому же месту можно определить пол цыпленка, но для этого необходима практика, и доверяют такое дело только матерым птичницам, которые получают самую высокую зарплату. Людочка надеется, что когда-нибудь будет этим заниматься. Что-то она еще говорила, но я уже не помню. Олег слушал ее внимательно, кивал головой и, судя по звуку, подливал коньяк в пластиковый стаканчик. Через некоторое время Людочка иссякла и сказала, что хочет спать. Молодой человек постелил ей постель, сам сел рядом, взял ее за руку и начал ворковать. Я толком ничего не расслышала, кроме нескольких фраз: «Со мной такого еще никогда не было. Это судьба. Людочка — вы чудо. Я не могу вас потерять. Нет, я не верю в случайности. Это судьба!»

Хотела я спуститься и сказать Людочке, что таких аферистов в каждом вагоне с десяток, чтобы она не слушала его, а ложилась спать, ехала на свой слет птичников, а потом вернулась домой в родное село и нашла себе хорошего работящего мужика, а не такого голубя-воркуна. Я уже собралась спускаться, но для начала решила просто попросить их не шуметь, а заодно посмотреть на реакцию Людочки.

— Молодые люди, — сказала я. — У меня завтра деловая встреча, не могли бы вы разговаривать потише? А?

Ну, думаю, сейчас этот голубь смутится и спать ляжет. Ничуть не бывало. Снизу раздался зычный голос Людочки:

— А тебя что, жаба давит, да? Что, в девках засиделась?

— Меня никто не давит, — ответила я. — А вот вы мне мешаете. Идите в тамбур и там воркуйте.

— Я тебе сейчас пойду. Ты, девка, лежи и не кукарекай там, а то в дыню дам, — икнула Людочка.

— Ну и черт с вами, — сказала я и повернулась на другой бок.

Решила больше ничего не говорить. В конце концов, Людочка не маленькая, да и я не из полиции нравов. Полежала с полчаса, слышу — шушукаются.

— Щас, она уснет, тада и порешаем, я пока в туалет схожу, попысать, — прошипела Людочка.

Вернулась, легла на полку, и они снова стали шушукаться. Меня это вконец достало, и я решила демонстративно похрапеть. Правда, храпеть я не умею, а посему стала похрюкивать.

Через пять минут послышалась возня, а потом началось такое, что даже описывать стыдно. И продолжалось это целых два часа. Наконец Олег тяжко вздохнул:

— Фу-у-уф, баба-зверь!

— А то, ты думал! — прошептала в ответ Людочка.

После этого Олег перелез на свою полку и заснул. Я обрадовалась и решила хоть немного поспать. Не тут-то было. Через несколько минут Людочка захрапела, как десять мужиков вместе взятых.

— Э-эх деревенщина, — пробурчал Олег, накрывая голову подушкой, но Людочка этого уже не слышала.

Утром я проснулась, слезла вниз и заказала себе чаю. Людочка сидит вся помятая, лицо опухшее, колготки в сеточку порваны на коленке. Пришел проводник и принес чай.

— А у вас антипохмелин есть? — поинтересовалась Людочка.