– Ну, знаешь… – Я поерзала на стуле. – Это. Мы. Находимся здесь вот так.

Грейсон подавил еще один смешок.

– Как?

– Не знаю. В ресторане такая… атмосфера, ты помог мне снять пальто, выдвинул стул. – Мои щеки в жизни еще так не горели. – Складывается ощущение, что это, не знаю, вроде как… как…

– Свидание? – подсказал Грейсон, перестав смеяться и поймав мой взгляд.

Не сумев отыскать голос, я кивнула.

Грейсон одарил меня еще одной останавливающей сердце улыбкой.

– Потому что это свидание, Эйвери.

Мои глаза увеличились втрое, и я ничего не могла с этим поделать.

– Что? – ахнула я. – Нет, это не свидание!

– Конечно свидание.

Его голос не терпел возражений, но это меня не остановило.

– У нас не может быть свидания!

– Почему?

– Потому что ты… ты… ты – это ты, а я – это я! Мы вместе выросли! Мы практически родственники!

Грейсон нахмурился – по-настоящему, а не, как обычно, показушно надул губки, чтобы получить свое.

– Ты и с Эйденом вместе выросла.

В моих легких не осталось воздуха.

– Это совсем другое.

– Почему?

– Потому что он не относился ко мне как к сестре. – Грейсон, похоже, собирался это оспорить, но мне совершенно не хотелось обсуждать Эйдена, поэтому я быстро добавила: – Ты всегда вел себя как раздражающий, вульгарный старший брат.

– Вульгарный? – Я думала, он обидится, но парень лишь рассмеялся. – Считаешь меня вульгарным?

– Да. Ты такой озабоченный, а это ненормально. И ты отрыгиваешь мне в лицо каждый раз, когда ешь лук, и не утруждаешься выйти из комнаты, чтобы пукнуть. А сегодня ты накапал на меня потом. Специально!

– Ладно, ладно, я понял. Признаю, наши отношения в большинстве своем всегда были скорее родственные, но, давай на чистоту, сегодня ты сделала меня совершенно твердым и…

– О боже, Грейсон, заткнись! – тихо пискнула я, закрывая лицо руками. – Пожалуйста, никогда, никогда больше не говори ничего подобного!

– Посмотри фактам в лицо, Эйвс. Будь ты на самом деле моей сестрой и окажись мы вместе в душе, я бы блеванул и нанял психотерапевта, а не пялился на твою грудь, задаваясь вопросом, ударишь ли ты меня, если я сниму с тебя футболку.

– Боже мой! – Ладони начали потеть, нагреваясь от пылающего лица. Но как я могла их опустить? Ведь тогда мне придется посмотреть на Грейсона, а этого я уже никогда не смогу сделать.

– Эйвс, посмотри на меня, – усмехнулся Грейсон.

– Нет! Ты был прав. Ты не милый! Ты жестокий!

Грейсон потянулся через стол и отнял руки от моего раскрасневшегося лица.

– Я не жестокий, – сказал он, и, переборов себя, я все-таки на него взглянула.

Его высокая фигура склонилась над крохотным столиком так, чтобы он мог смотреть мне прямо в глаза. Нас разделяли какие-то считанные сантиметры.

– Это самое настоящее свидание, – заверил Грейсон так пылко, что меня бросило в дрожь. – Я пригласил тебя, оплачиваю ужин. Позже мы потанцуем, и в полночь я тебя поцелую. – Я пискнула от страха, но Грейсона это не остановило. – Именно так все и будет, Эйвс, и тебе это понравится.

Его пламенную речь прервал тихий вздох. Слава богу! Потому что я снова перестала дышать.

Мы подняли головы и увидели стоящую рядом официантку, которая мечтательно пялилась на Грейсона.

– Ух ты! – Если бы она не держала в руках наши тарелки, то наверняка бы легкомысленно обмахивалась, девушка буквально таяла. – А я-то думала, мой парень хорош. – Она улыбнулась, ставя передо мной еду. – Девочка, ты ведь уже запустила в него свои коготки, верно?

Грейсон сверкнул ей широченной улыбкой, и она, уходя, ему подмигнула.

Никогда в жизни не была так рада видеть еду – теперь у меня был повод не смотреть на Грейсона и прекратить этот разговор.

Очевидно, поняв, что перегнул палку, Грейсон оставил меня в покое и приступил к ужину.

К сожалению, молчание позволило моим мыслям вернуться к причине, почему я вообще пошла с Грейсоном, и я отложила вилку, совершенно потеряв аппетит.

Грейсон тоже отложил вилку.

– Эйвери, я обещал твоей маме, что ты поешь.

Взглянув на него, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Почему ты? – спросила я. – Почему ты здесь со мной? Почему не он?

Улыбка Грейсона стала печальной и полной сочувствия.

– Не знаю, Эйвс, но, может, это к лучшему. Вам почти семнадцать. Если это не произошло до сих пор, возможно, этому просто не суждено быть.

– Не согласна.

– Отрицанием ты себе не поможешь.

– Это не отрицание.

– Теперь ты отрицаешь свое отрицание.

– А как же ты, – возразила я. – Ты тоже всегда воспринимал меня как сестру. Если ты смог изменить свое мнение, то и Эйден может. Его просто нужно подтолкнуть.