Собираюсь не торопясь. И вовсе не из вредности. Просто у меня внутри ступор, ледниковый период. Стою посреди комнаты и не могу вспомнить, где и что у меня висит. Не могу выбрать, что надеть. Ничего не могу. Никчемная.

Наконец нахожу черные брюки, черный свитер. Вся в черном. Словно в трауре, по любви, по семье, по счастью.

Лось ждет меня у входа,терпеливо переступая с ноги на ногу. Не глядя на него, выхожу из квартиры, почему-то чувствуя себя голой, незащищенной перед этим суровым миром, и бесконечно одинокой.

Дима направляется к своей машине, ожидая, что я последую за ним. У меня другие планы, поэтому иду к своей красной Ауди.

– Куда?
– раздается грозный оклик над самым ухом, от которого невольно вздрагиваю.

– Я свoим ходом.

– Мне велели тебя привезти!

– Еще раз повторяю: я своим ходом! У меня потом дела. А ты, если боишься, что сбегу можешь ехать следом за мной, и дышать в затылок, – устало огрызаюсь на него, и сажусь в машину.

Завожу, пытаюсь вспомнить, как ей управлять. Будто первый раз за рулем. Может,и зря я решила сама ехать. В таком состоянии это не безопасно. Ничего не соображаю, перед глазами пелена, реакция заторможенная. Так и до беды недалеко. Разбиться можно. На смерть.

Мысль вдруг кажется такой привлекательoй, желанной, что сердце в груди сжимается. Чего плохого в смерти? Не будет больше боли, отчаяния. Ничего не будет. Только тишина,темнота, пустота.

Трясу голoвой, отгоняя наваждение,и все-таки трогаюсь с места.

Сохатый, как и ожидалось, словно верный Цербер едет следом за мной.

Дорога до отцовского дома заняла непривычно много времени. По городу кралась со скоростью сорок километров в час, а на загородной трассе "разогналась" аж до шестидесяти, потому что внимание расползалось, не могла сконцентрироваться на дороге. Все норовила завернуть ни туда, полосу не могла держать, виляла из стороны в сторону. Ладно, хоть шальной водитель на встречке не попался, а то действительно могла и не доехать.

Въехав на территорию отцовских владений, припарковалась у входа,и несколько минут просто сидела, приходя в себя.

Дверь с моей стороны резко распахнулась:

– Кто так водит?
– гневно спросил Лось, – ты пьяная, что ли?

— Нет, - равнодушно пожимаю плечами и выхожу из машины.

— Не похоже!

– Боишься, отец будет недоволен тем, что дал мне сесть за руль в таком состоянии? Печеньку не даст и за ухом не почешет?
– обойдя его, направляюсь к дверям.

Лось ничего не ответил,только пошел следом за мной. Конвой. Судя по тому, как нагло он себя ведет, меня дет очень неприятный разговор с родителем. Так всегда, отец в хорошем настроении – Лось сама корректность, отец злится – Лось превращается в хамоватого надсмотрщика, копируя настрой хозяина.

Отца встречаю в холле. Он с кем-то говорит по телефону, облокотившись однoй рукой на перила парадной лестницы. Заметив меня, мрачно хмурится, недовольно поджимает губы,и кивком приказывает следовать за ним.

Идем в его кабинет. Отрешенно думаю, что мог бы дочь встречать и не в столь официальной обстановке. Дом огромный, столько уютных комнат, что выбирай – не хочу. Так ведь нет. Кабинет. Всегда только кабинет. Словно я подчиненный, а он мой начальник. Раньше не обращала на это внимания, а сегодня полоснуло, вызывая горькую усмешку.

Заходим внутрь. Пока я прикрываю дверь, отец занимает свое место: кожаное кресло во главе массивного рабочего стола.

Присаживаюсь напротив него, чувствуя, как спадает внутреннее оцепенение, как апатия, ставшая постоянным спутником после ухода Зорина, отступает, а под сердцем зарождается трепет. Отец давит меня своей энергетикой, ледяным взглядом, своей позой. Перед ним как всегда теряюсь, превращаясь в маленькую нашкодившую девочку.

– Ты почему на звонки не отвечаешь?
– раздраженно начал он, срываясь с места в карьер, - Почему я должен за тобой людей посылать???

– Я не могла ответить, - смиренно произношу, чувствуя, как мурашки по спине бегут. Глаза у отца xолодные, жесткие. Значит, разговор будет тяжелым. Заранее становится неуютно, не по себе.

— Не могла? А что так?
– наклоняется в мою сторону, упираясь локтями на стол,- Чем занята была, прекрасная? Сопли на кулак наматывала? Себя жалела?

Морщусь. го слова как когти проходятся по кровоточащей душе. Ничего не отвечаю. Да ему и не нужен мой ответ.

— Ну что, Кристина, поздравляю. Ты все-таки умудрилась все про*рать. Браво! Я уж грешным делом, подумал, что звезды как-то особым образом расположились на небе, дарoвав тебе мозги. Ан, нет! Все как всегда! Не разочаровываешь отца. Держишь планку!

т его тона становится холодно, хочется поежится, закутаться в теплый плед. Понимаю, что молчать не станет, все на поверхность вытащит. Стискиваю нервно подрагивающие руки и киваю. Про*рала. И отпираться нет смысла. Упустила важное, размениваясь на мелочах.