Сатана — жестокий отец, и бунт в Ангистерне его тварями был подавлен быстро. Из столицы прислали новых магистров, Договор подписали. Осталась лишь сказка о непокорности горожан, хотя мало кто помнил даже место, где были установлены когда-то виселицы, лишившие на время город закона о Магистериум морум.

Были ли тогдашние жители Ангистерна повстанцами или бунтовщиками, магистр Фабиус не знал. Возможно, они были глупцами, подстрекаемыми провокаторами. Ведь чего они добились? Что улицы города многожды были омыты кровью, и адские твари бродили по ним ещё сутки после того, как Сатана изгнал их из всех прочих мест, населённых людьми?

Двенадцать столетий назад земля людей и без того утопала в крови. Страшные демоны из глубинного Ада выпивали души живых, а их плоть пожирали твари низшие.

Договор с Сатаной положил конец беззаконию. В единый час закрылись для адских созданий границы, а Серединный мир порос Его церквями.

Церкви собирали души погибших и умерших людей и направляли их в Ад. И мир наступил на земле. Цена его была велика, но имелся ли иной выбор?

Вот и развилка. Магистр повернул коня на изрытую свежими колеями дорогу, проложенную в спешке и как попало. Значит, и жители окрестных деревень стали бояться ездить напрямик через лес? Но куда смотрят здешние маги?

Повозок в жаркий полуденный час было немного. Фабиус обогнал фургон с комедиантами да телегу мельника, груженую мешками с мукой.

Жеребец, почуяв вонь из городского рва, наддавал без понуканий, и к полудню магистр подъехал к южным воротам Ангистерна, где пропускали по простому деревянному мосту торговцев средней руки и зажиточных крестьян.

Маг не хотел лишней огласки, однако первый же страж узнал и фибулу на плаще, и вышитый на горловине походной рубахи знак магистра магии. Глазастый оказался стражник, молодой, рыжий.

Он на секунду склонился в полупоклоне и тут же подхватил повод, помогая Фабиусу спешиться. Магистр достал из седельной сумки охранную грамоту и спросил негромко:

— Что в городе говорят?

— Что боязно стало, мейгир, — так же тихо отозвался рыжий, называя магистра на южный манер и чуть картавя.

Непослушные вихры его торчали из-под форменной кожаной шляпы, глаза бегали.

Маг недоверчиво хмыкнул, и стражник полуобиженно зачастил:

— Так ворьё же лютует! Бродяги воруют младенцев! А по окрестным сёлам — крещёные языками ботают! Вроде как в город их не пущают, а я завчерась сам видал одного, с рожей, развороченной на четыре части. От них, говорят, бабы скидывают и мрут. Так вот и по вечерней заре — прямо у ворот растерзало одну, молоденькую! А что как глянула на крещёного? Кровищи-то было, менгир! Кто говорит — глянула, а кто судачит про крылату тварь…

Голос стражника сорвался на хрип, парень зашёлся в кашле и едва не выпустил конский повод, а ведь Фенрир и без того уже косился на начищенную пряжку его пояса.

Магистр Фабиус покачал головой, похлопал жеребца по морде, отвлекая от медного блеска. Он успел ощутить, как чья-то сила скользнула между ним и рыжим, заставив того замолчать. Но чья?

Маг оглянулся из-под руки, но не заметил в толпе горожан и приезжих людей подозрительных, держащих спину излишне прямо или глядящих дерзко. Но ведь и не почудилось!

Нехорошо встретил магистра Ангистерн, не любезно. Вот и предчувствия в руку!

Фабиус быстро перебрал в уме привычные препятствия, что могли бы поджидать его в городе. (Он знал: найдёт отгадку — и беспокойство ослабнет.) Козни местных магов? Грязные делишки префекта?

Но тяжесть в груди не уходила, лишь затаилась, налив свинцом левую руку. Что ж за проклятое место, отец наш, Сатана, этот город?

Ангистерн и раньше не ложился магистру на душу, хоть и бывал он тут пару раз по делам магическим и торговым. Надсада и серость — вот что ощущал здесь Фабиус. Но не очень задумывался, почему.

Магистр, не брезгуя, хлопнул рыжего по плечу, поймал его взгляд и прошептал формулу, излечивающую горло и дыхание.

— А по окраинам что слышно? — спросил он, отметив про себя, как быстро полегчало стражнику. Точно — наведённая магия!

Но тут рыжего отодвинул дородный начальник стражи — в новых сапогах, с улыбкой во всё лоснящееся от жары лицо, с серебряным кубком в руках и глиняной бутылью под мышкой. Он грозно зыркнул на подчинённого и предложил «почтенному мейгиру» отдохнуть в комнатах для гостей, покуда из почтовой не пришлют для него повозку или свежего коня. Уж что пожелает высокий гость.

Фабиус сдвинул брови. Предчувствие тут же взобралось по руке и кольнуло грудь. Он вгляделся в лицо начальника стражи, перевёл глаза на кубок…

Кубок был гербовой, серебряный. На печати горбился, расправляя крылья, дракон — символ правителя Серединного мира людей.

У торговых ворот — да серебро с драконом?

Маг грубо отстранил руку с кубком и вскочил в седло. Фенрир обойдётся без отдыха! Скакали они сегодня всего лишь с рассвета и до полудня, а предчувствие мага — это не шутки бродячего скомороха!