Аверченко Аркадий
По влечению сердца
(Образцы иностранной литературы)
I. Французский рассказ
Войдя в вагон, Поль Дюпон увидел прехорошенькую блондинку, сидевшую в одиночестве у окна и смотревшую на него странным взглядом.
– Ого!
– подумал Дюпон, а вслух спросил:
– Вам из окна не дует?
– Окно, ведь, закрыто!
– засмеялась блондинка и лукаво взглянула на него.
– Разрешите закурить?
– Пожалуйста. Я люблю сигарный дым.
– Увы! К сожалению, я не курю, - вздохнул Поль.
– Разрешите узнать, как ваше имя?
– Луиза.
– Луиза?! Ты должна быть моей! С первой встречи, когда я тебя увидел...
– Ах, плутишка!
– сказала Луиза, открывая свои объятия.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Оправляя прическу, Луиза спросила любовника:
– Ты куда?
– В Авиньон.
– И я тоже.
Поезд подходил к вокзалу. Из вагонов хлынула публика, и они расстались. Поль взял извозчика и поехал в замок своего друга д'Арбиньяка.
Д'Арбиньяк очень ему обрадовался.
– Сейчас познакомлю тебя с женой. Лу-иза!
Поль Дюпон вздрогнул.
– Ка-ак! Это вы?!
– Вы... знакомы?!
Молодая женщина улыбнулась и, глядя на мужа ясным взглядом, сказала:
– Да! Мы ехали в одном и том же вагоне и премило убили время... Надеюсь, что и тут вам будет так же хорошо...
– Браво!
– вскричал виконт д'Арбиньяк.
II. Английский рассказ
Томми О'Пеммикан добывал себе скромные средства к жизни тем, что по вечерам показывал в уайт-чапельском кабачке Сиднея Гроша свое поразительное искусство: он всовывал голову в мышеловку, в которой сидела громадная голодная крыса, и после недолгой борьбы ловил ее на свои крепкие, белые зубы... Несмотря на то, что животное яростно защищалось, через минуту слышался треск, писк - и крыса, перегрызанная пополам, безжизненно падала на покрытый кровью пол гигантской мышеловки.
Мисс Сьюки Джибсон упросила своего отца однажды сделать честь Сиднею Грошу и навестить этого старого мошенника в его берлоге.
Отец сначала ужаснулся. ("Ты - девушка из общества - в этом вертепе?"), но потом согласился, и таким образом, однажды в туманный лондонский вечер среди пропитанных джином и пороком джентльменов - обычных посетителей дяди Сиднея - очутилась молодая, изящная девушка с пожилым господином.
Представление началось. Томми вышел, пряча свои жилистые кулаки в карманы и равнодушно поглядывая на метавшегося по клетке обреченного врага.
Все придвинулись ближе... И вдруг раздался звонкий девичий голос:
– Держу пари на тысячу долларов, что этому джентльмену не удастся ее раскусить!
– Годдэм!
– крикнул хрипло подвыпивший американский капитан с китобоя "Гай Стоке".
– Принимаю! Для Томми это все равно, что орешек. Ставлю свою тысячу!
– Томми, не выдай!
– заревела толпа.
Томми 0'Пеммикан, не обращая внимания на рев, смотрел на красивую девушку во все глаза. Потом вздохнул, всунул голову в клетку и... крыса бешено впилась ему в щеку.
– Что же ты?
– взревели поклонники.
– Что с ним? Это первый раз. Болен ты, Томми, что ли?
– Годдэм!
– вскричал хриплый китобой, - он ее не раскусил, но я его раскусил! Он в стачке с девушкой!
Загремели выстрелы... Томми прыгнул, как тигр, и отбросив ударом кулака китобоя, ринулся к выходу!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда Джибсоны выбрались из адской свалки и побежали по туманной улице, Сьюки наткнулась на что-то и вскрикнула:
– Это он! Это мистер Пеммикан... Он ранен! Нужно взять его к нам домой.
– Удобно ли, - нахмурился отец, - постороннего человека.
– All right!
– вскричала Сьюки решительно.
– Постороннего неудобно, но будущего моего мужа - против этого никто ничего не скажет!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
III. Немецкий рассказ
– Лотта!
– вскричал Генрих, хватая свою женушку за руку.
– Это что такое? Что ты от меня спрятала?
Лотта закрыла лицо руками и прошептала:
– О, не спрашивай меня, не спрашивай.
– Покажи! Это, вероятно, записка! У тебя есть любовник?!
Лотта молча заплакала:
– Бог тебя простит!
– Покажи!!
– Нет!
– сказала Лотта, смело смотря ему в глаза.
– Ни за что!
– В таком случае - вон из моего дома!
– Я уйду, - прошептала Лотта, глядя на него глазами, полными слез, - но позволь мне вернуться 28 июля.
– Вздор! К чему эти комедии. Вон!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Был день 28 июля.
У Генриха собрались гости и родственники, так как был день его рождения - одной только Лотты, любимой Лотты, не было.