– Так, значит, она для Эджа?

Внутри меня поднимается волна протеста. Я хочу оспорить это. Я бросаю на Ник беглый взгляд, а затем отвожу его в сторону, вновь сосредотачивая свое внимание на Куколке. Я киваю. Что еще, блин, я могу сказать Ник, женщине, известной распространением сплетен в клубе?

– Она - редкий экземпляр, Мав.

Я знаю это, но мне любопытна точка зрения Ник.

– Что ты имеешь в виду?

– Она готовит для женщин, которые, скорее всего, невзлюбят ее. И добра к чужим детям. Большинство женщин любят только своих детей. Но это потому, что они когда-то держали на руках этих идеальных, очаровательных младенцев.

От ее слов мою грудь сдавливает так, словно вокруг нее обвился питон.

Мне такого шанса не представилось. Я никогда не держал на руках своего ребенка.

– У этой девушки сердце матери, хотя она еще ей не стала. Она напоминает мне мою бабушку, которая была образцом для подражания, и все знали, что мой дедушка везучий сукин сын, потому что таких женщин, как она, чертовски трудно найти.

Пространство между нами заполняет оглушительная тишина. Я вижу истину ее слов у себя перед глазами.

– Я слышала, что именно ты в ответе за эту повязку на ее шее.

Бляха муха! Я обязательно выясню, кто ей настучал, и сломаю этому трепаку гребаную шею после того, как отрежу язык.

– Кто тебе это сказал?

Она поднимает бровь.

– У меня свои источники.

Я угрюмо усмехаюсь. У меня никогда не возникало сомнений, что ей известно почти обо всем, что происходит в клубе. Но не известно о Кэпе, поскольку он держал Бекку в квартире на другом конце города. Ей не разрешалось жить в клубе.

– Знаешь, когда Эдж выйдет, ему будет наплевать, кого трахать. Стар или Джейд. Любая клубная девка подойдет. Было бы безумно жаль превратить эту красивую девушку во что-то уродливое, когда так очевидно, что она особенная.

Она грубо похлопывает меня по лицу, прямо по синяку, который мне поставил ее сын.

– В ней все задатки старухи, Мав. Только дурак это не заметит, - затем она вбивает последний гвоздь в крышку моего гроба.
– Дозер умный мальчик, но я думала, ты умнее.

Она задумчиво смотрит на своего сына.

– Он принял верное решение, заступившись за нее, впрочем, возможно, он примет еще одно верное решение и заявит на нее права до вечеринки.

Через. Мой. Гребаный. Труп.

Я скриплю зубами, и моя кожа натягивается до предела. Я хмыкаю и скрещиваю руки. Мало того, что она усомнилась в моих умственных способностях, так она еще задевает мои ревностные чувства, которые захлестывают меня всякий раз, когда я вижу Куколку с Дозером. Она права, но будь я проклят, если признаюсь ей в этом.

– Бог свидетель, я не всегда буду рядом, чтобы позаботиться о вас, мальчики, особенно, если с Кэпом что-нибудь произойдет. Моему сердцу было бы спокойнее, если бы рядом с вами была такая старуха, как она.

Глава 20

Борьба ничего не решает… Хрень собачья. Борьба решает всё.

МАВЕРИК

Я толкаю вращающуюся дверь кухни, рассчитывая найти Куколку одну, но вместо этого я обнаруживаю кожаную жилетку и затылок Дозера.

— Септик убьет меня. Я должен был быть в больнице двадцать минут назад, — хрипло говорит Дозер. — Но я надеялся улучить минутку наедине с тобой. Может, даже получить поцелуй, чтобы продержаться до вечера.

Он стоит у столешницы, а по обе стороны от его бедер располагаются женские ноги. Ноги, по которым он в настоящее время проводит руками. Ноги, которые чертовски похожи на те, что я трахал глазами не менее десяти минут назад.

Мой пульс мгновенно подскакивает от стабильного ритма к бешеному тук, тук, тук.

Голова Дозера наклоняется вперед. Из моих легких выбивает весь воздух. Меня охватывает нестерпимое желание оторвать его от нее и расквасить ему физиономию.

Только я собираюсь сделать это, как слышу голос Куколки.

— Ты поговорил с Мавом?

Дозер стонет и поднимает голову.

— Нет. Пока нет. Не представилось возможности.

Каждая клеточка моего тела восстает от возмущения.