— Мира! — опускается рядом Мэзер и обхватывает меня за плечи.

— Нет! — отталкиваю я его, но он поднимает меня на ноги. — Нет!

Мы спотыкаемся о чье-то мертвое тело. Взгляд этого солдата такой же пустой, как и взгляд Генерала. Еще одна жертва войны Ангры. Мелькнувшее в сознании имя Ангры поднимает свежую волну ярости, и я отталкиваю Мэзера. Это Ангра виноват во всем. Его жадность и его накопитель. А Винтер слаб, так слаб… Мэзер не пытается схватить меня снова, и я опускаюсь к Генералу и сжимаю его руку.

«Пожалуйста. Вы не можете умереть!»

Холод струится по руке и стекает с пальцев. Я чувствую, как он разливается по земле и телу Генерала, словно застилая их инеем. Так ощущается шок — холодом?

Мэзер тянет меня к себе, будто ничего не происходит.

— Мира, нам надо бежать! Тут опасно!

Я смотрю на него. Он не ощущает этого холода? Как он может его не чувствовать? Всполохи расцвечивают воздух. Кружит пыль и пепел. Я тут же с силой отталкиваю плечом Мэзера, и он падает в ту самую секунду, когда рядом со мной взрывается земля. Меня подбрасывает вверх и швыряет вниз на пропитанную кровью землю. Снова треск в груди и дикая вспышка боли.

Я пытаюсь подняться, посмотреть, где приземлилась, но мне удается лишь опереться на локти, а потом мучительная агония окутывает сознание тьмой. Когда перед глазами проясняется, я вижу Мэзера далеко от себя — кричащего, уволакиваемого в сторону Битая несколькими солдатами Ноума.

— Мира.

На меня падает тень. Сначала мне кажется, что ее отбрасывает Генерал. Но это не может быть Генерал, его никогда уже не будет рядом, и я скулю, осознавая эту страшную правду. Тень садится на корточки. Ухмыляется мне и тихо посмеивается. Смех ужасен рядом с воплями умирающих, с криками Мэзера, с охватившим меня ужасом. Ирод стоит прямо передо мной.

— Ты кое-что украла у меня, — шипит он. — Пора это возвратить.

Он наклоняется ко мне. На меня разом наваливаются боль, страх и усталость, и я погружаюсь во тьму.

Вокруг меня кружит снег, и студеный воздух над полем цвета слоновой кости кажется белым. Это Винтер.

— Я думала, у меня есть еще время.

Рядом в белом шелковом платье стоит Ханна, на ее шее поблескивает медальон. Глаза королевы блестят то ли от холода, то ли от слез.

— Что? — Я волнуюсь. Я не должна быть в Винтере. Я была… где-то еще. Но где?

— Я думала, у меня есть еще время, — повторяет Ханна. — Связь с магией накопителя никогда не разрывается, но все случилось гораздо раньше, чем я ожидала. Я хотела дать тебе время, а теперь время вышло.

Она поворачивается ко мне лицом, и я ясно вижу в ее глазах слезы. Эти слезы соскальзывают с ресниц и текут по щекам. Ханна шагает ко мне, протянув руку.

— Подождите, — отстраняюсь я.

Я не помню ничего. Почему я здесь, опять во сне? Почему в животе болезненно тянет? Почему? Генерал мертв. Меня схватил Ирод. Я падаю на колени, хватая ртом снежинки.

— Нет…

Ханна подходит ближе.

— Как только тебя привезут в Спринг, Ангра при помощи своей темной магии будет следить за тобой так же, как с самого падения Винтера следит за Мэзером. — Ее лицо смягчается. — Прости, что не могу объяснить того, что покажу тебе сейчас, но у меня нет времени на объяснения.

Она кладет ладонь на мой лоб. У меня вырывается протестующий стон, но как только ее кожа касается моей, сознание заполняют образы из прошлого. Не понимаю, откуда я это знаю. Но это точно происходило на самом деле, и я судорожно дышу, чтобы не дать панике обуять меня.

…Десятки людей стоят на темной тропе, держа каменья, кулоны и трости в крепко сжатых кулаках. Предметы слабо мерцают, пульсируя мягким светом под чернеющими небесами. Никто не мешкает — с криком одна группа бросается на другую. Кулаки ломают кости, словно те, как хворостинки, хрупки; тела летят в разные стороны, словно снопы соломы.

Обычные люди не способны так драться. Но это и не обычные люди… В их руках не простые предметы, а накопители. Когда-то у людей были свои собственные накопители? Но ведь перед тем как исчез источник, успели создать лишь королевские накопители… Или я ошибаюсь? От дерущихся отделяется тень. Она увеличивается, подпитываясь каждым ударом, с каждым криком. Чем длиннее она становится, тем злее становится толпа, будто и сами люди подпитываются злобой и ненавистью друг друга. Ярость за ярость, злость за злость…