– Нет, оборотни – это хобби, – легко ответил Кросс. – Меня бесконечно удивляет многообразие жизненных форм Земли, и я увлёкся их изучением. Прочитал все значимые работы, а теперь занимаюсь деталями. Нюансами, на которые не обращали внимания серьёзные исследователи.

– Неужели до сих пор никто не задумался, почему оборотни теряют способность к членораздельной речи?

– Представьте себе.

Горелов не сдержался – рассмеялся, но не зло, весело, поэтому Иннокентий воспринял смех собеседника с добродушной улыбкой.

– Извините.

– Фёдор, я прекрасно понял причину вашего веселья.

– Я подумал, как мы с вами выглядим со стороны: двое мужчин, случайно встретившихся в аэропорту, не нашли ничего лучшего, чем поговорить об оборотнях.

– Мне очень понравилась ваша идея о психологической подоплёке отсутствия членораздельной речи у обернувшихся. Я буду её развивать.

– Рад, что смог помочь.

– Вы не специалист, но пытливый ум позволил вам сделать весьма интересное предположение.

– Спасибо.

Тем временем лента со вздохом отправилась наматывать бесконечные круги, и на её чешуйчатой спине появились первые чемоданы.

– Кажется, мы скоро расстанемся, – улыбнулся Иннокентий.

– Приятно было познакомиться.

– Мне тоже… – Кросс выдержал короткую паузу. – Зачем вы приехали в Москву, Фёдор?

– Почему вы спрашиваете?

– Мне показалась любопытной наша встреча. Хочу понять, насколько она была предопределена.

– Вы серьёзно во всё это верите? – удивился Горелов. – В оборотней, в судьбу…

– Я серьёзно считаю необъяснимые детали частью мира, – медленно ответил Иннокентий. – И фиксирую их.

– Я просто спросил… – было видно, что Фёдор относится к «необъяснимым деталям» несколько иначе, но из вежливости решил ответить: – Я вырос в Москве, но оказался в городе случайно: завтра полугодовой отчёт перед собственниками компании, его должен был сдавать мой шеф, но он попал в больницу с аппендицитом, пришлось лететь мне.

– Случайно… – с улыбкой протянул Кросс.

– Вам так не кажется? – Горелов понял, что собеседник воспринял его слова с иронией. – Всё действительно получилось само собой.

– Мне нравятся люди, которые верят в случайности. – Иннокентий подхватил с ленты свой чемодан. – Прощайте, Фёдор.

– Прощайте.

– Пожалуйста, – пролепетал подсудимый. – Пожалуйста, умоляю, поверьте…

– Ты отрицал первородство греха? – скучным голосом задал вопрос Гаап.

– Пожалуйста…

– Ты отрицал первородство греха прилюдно?

– Я был пьян!

– Ты делал это намеренно?

– Я не контролировал себя!

– То есть отрицал? – баал Гаап Ястребиный театральным жестом поднёс к глазам листок с доносом. – Ты мерзко хихикал и громко спрашивал, кто же создал Проклятую Звезду…

– Нет! – отчаянно завопил несчастный, понимая, что дело движется к обвинению в ереси отрицания Зла и соответствующему приговору. – Я не мог!

– Но сделал, – деловито произнёс баал. И потряс бумагой: – В распоряжении Трибунала имеются неоспоримые доказательства преступления.

– Меня оболгали!

– Есть видеозаписи.

– Я был пьян! Я никогда… я верный…

Подсудимый разрыдался.

Мелкий тёмный, в умениях которого значились лишь ворожба и приворот, он позволил себе чуть больше положенного и был сдан Трибуналу собственными дружками. Возможно, кто-то из них положил глаз на его жену, возможно, мстил за неудачный или, наоборот, за получившийся приворот, возможно, на тёмного донесли просто так – теперь неважно.

Потому что…

– Я обвиняю тебя в ереси отрицания Зла! – со вкусом произнёс Ястребиный свою любимую фразу.

– Умоляю!!

Подсудимый заорал так громко, что Авадонна вздохнул и сделал звук тише. В отличие от Гаапа, откровенно наслаждавшегося диким страхом жертв, Авадонна не любил истязать тех, кто не причинил вреда лично ему, из-за чего считался в среде московских баалов «белой вороной». Впрочем, учитывая происхождение, Авадонна действительно был ею.

Полукровка. Причём не просто полукровка, а наполовину органик – его матерью была средняя из трёх дочерей принципала Багдадского, жестоко изнасилованная Абадоном во время Первой войны Чёрной Крови. Абадон увёз пленницу в Лондон, с любопытством подождал, что станет результатом противоестественной связи, а когда увидел «просто» Первородного, сильного магией, но карлика, потерял к сыну интерес и отослал в Москву. Полукровкам редко удавалось занять высокое положение среди грешников – так ещё называли Первородных, но сила, полученная от отца, заставила конкурентов смириться с тем, что в жилах карлика течёт кровь ненавистных органиков.

Авадонна стал баалом.

Выгрыз титул зубами, без помощи Абадона, и по праву считался одним из двух сильнейших Первородных Москвы.

Он не любил участвовать в заседаниях Трибунала, однако не мог отказаться – положение обязывало. К счастью, пять лет назад московские Первородные договорились о возможности участвовать в судилищах удалённо, и теперь Подземелье Правды посещал исключительно Гаап, остальные наблюдали за процессом по сети.

Тем временем Ястребиный уселся в кресло Председателя – остальную мебель он распорядился вынести, – помолчал, разглядывая рыдающую жертву, и хорошо поставленным голосом объявил: