– Ну раз уже почтила присутствием, теперь-то можно почтить и отъездом? – невежливо высказала Жанна. О манерах заботиться она не собиралась. К тому же разговор шёл на английском языке, гавкающие слова которого раздражали её.

– Увы, – сэр Роджер развёл руками. – Даже если б я хотел вас отпустить – а уверяю, это совсем не так – нам всё равно вы нужны. И мне, и королю Эдуарду, и всей Англии.

– И поэтому вы решили уподобиться мавританским работорговцам? – насмешливо произнесла Жанна.

– Следи за языком, ведьма! – монах сделал шаг вперёд, но жест Мортимера остановил его.

– Не стоит горячиться, святой отец, – сказал он. – У леди Мируа достаточно причин так говорить, и видит Бог, окажись я на её месте, говорил бы так же.

– Принц Уэльский сделал большую глупость, что уговорил отца послать вас сюда, – проворчал доминиканец. – А французский король – что пригрел на груди сатанинскую змею!

– У меня есть булла от самого папы Климента, – буркнула Жанна. – Там говорится о святой природе моего дара и осуждаются те, кто скверно отзываются о нем.

– Я знаю о булле, – презрительно бросил отец Фредерик. – Что ж, значит, и папа способен ошибаться, потому что я-то тебя вижу насквозь.

Буллу колдунья хранила в кожаном тубусе, который всегда носила с собой. Свинцовая папская печать производила неизгладимое впечатление на всех, кто хоть немного понимал, что это такое, и работала куда лучше подкупа и угроз. Но не сейчас.

– Быть может, вы забыли, отец Фредерик, но сейчас здесь распоряжаюсь я, и пользу от присутствия в Руайяне Изгоняющей вижу прекрасно, – холодно ответил сэр Роджер. – А вы, как я погляжу, подались в концилиаристы[1]? Но мы отвлеклись. Время раннее, и признаться, я голоден, как зверь. Мы будем говорить стоя или для вас не окажется унижением разделить со мной трапезу, леди Мируа?

На миг Жанна онемела. Она была готова к чему угодно – к торговле, насмешкам, даже к бою – но не к приглашению за стол. Впрочем, довольно быстро она взяла себя в руки и заявила:

– Почту за честь, милорд. Но не думайте, что сможете удержать меня здесь тарелкой и кружкой.

– Не думаю, для этого у меня есть несколько сот лучников, – хохотнул сэр Роджер и хлопнул в ладоши. – Мэри! Подай нам обед. И помоги Уиллу, он, кажется, начал приходить в себя. У вас отличный телохранитель, леди Мируа.

Эвен не повёл и бровью.

– Милорд... – прохрипел Уилл. Он сидел прямо на полу и осторожно касался головы. – Она... она...

– Если бы Уилла ударил мой телохранитель, вы бы сейчас любовались мозгами своего слуги на полу, – усмехнулась Жанна, садясь за стол. Обстановка в этом доме нисколько не напоминала аккуратные комнаты особняка Жана и тем более столичные отели – здесь всё было подчёркнуто простое, чуть ли не спартанское. Нравилось ей это куда больше роскоши.

– Вот как? – изумился сэр Роджер, следуя её примеру. – Уилли, тебя избила женщина?

– Милорд!

– Не оправдывайся. Собирай своё хламьё и иди на все четыре стороны. Хотя нет – иди, доложись Томасу Норроуэю. Скажи, после удара леди Мируа у тебя помутилось в голове, и ты хочешь пойти на земляные работы. Покойников таскать кому-то же надо. И учти, вечером я проверю. Если сбежишь – участь чумных тебе раем земным покажется.

– Да, милорд, – понуро ответил Уилл. Мэри бросила на него жалостный взгляд – она успела накинуть сорочку, но не более того, и бедра соблазнительно проглядывали из-под светлой ткани.

В другое время Жанна, может, и заступилась бы за нерадивого слугу, но сейчас ей хватало своих проблем. К тому же она ненавидела идиотов.

– И всё же я не намерена задерживаться в этом городе дольше, чем требуется, чтобы дойти до ворот, – заявила она, искоса глядя на доминиканца. Отец Фредерик, видимо, посчитал для себя бесчестным садиться за один стол с колдуньей и остался стоять, благочестиво сложив руки на животе. В сторону полуобнажённой Мэри он старался не смотреть.

– В таком случае вам придётся изменить свои намерения, потому что я вас никуда не выпущу, – сэр Роджер улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего хорошего.

– Значит, придётся бежать самой, – подытожила Жанна, и англичанин рассмеялся уже в открытую.

– Вы мне нравитесь, леди Мируа, – сказал он. – У вас живой ум, и вы умеете то, чего лишены многие другие. Я не о даре Изгоняющей. Очень печально, что вы служите не тому королю.

– Я служу тому, кто призвал меня.

– А разве достоин он этого? – сэр Роджер подался вперёд. – Быть может, вам покажется это странным, но у нас в Англии судят по делам, а не по словам. А дела Филиппа де Валуа плохи. Когда он брёл по полям Креси, глядя на утыканных стрелами рыцарей, о чем он думал? Не о том ли, что из-за его глупости и чванливости столько благородных людей погибло на склоне холма? Король-подкидыш! Он носит то же имя, что и Железный Король[2], да только хребет у него из мягкой глины!