Спросил и подумал: «Как и ожидалось… Так они и не научились воевать. Куча возможностей, а использовать нельзя. А что можно, – того недостаточно для победы».

– Незадолго до земной эры мы приблизились к тайнам искривления пространства. Наши учёные нашли метод свёртывания материи в локальном масштабе. Но они пока не возродились, – с нескрываемым сожалением сказал один из фаэтов.

– А время вам тоже неподвластно? – спросил помощник Кидса Блашкун с таким видом, будто никогда не сомневался в недостаточности мощи фаэтов.

Ответил Изан:

– Мы способны его нейтрализовать. Как в Шамбале. Умеем также замедлять-ускорять в применении к живому веществу. Но как оружие? Не пробовали.

Салтыков хмыкнул.

– Ну, пока то да сё… Пока братья решат, что у них годится для войны, а что нет… Давайте-ка уберём им атмосферку! Если она регенерируется, то нужна им? Это хоть сможем?

– Я поддерживаю Дениса Сидоровича! – объявил Кидс.

По указанию Эрланга Рубеж безопасности перенацеливали-передислоцировали, и Алекс небезосновательно чувствовал себя заштатным командиром, живым результатом действия идеологии сближения землян и фаэтов. Отсюда понятная рассеянность.

– Не Сидорыч! – командно прорычал Салтыков, – А Исидорович! Будь моя воля, я бы не раздумывал, что можно, а чего нельзя. Раскачал бы их гравитацию и ударил Юниверами по максимуму. Расколется шарик или нет – хрен с ним. Или мы им устраиваем Апокалипсис, или они нам!

Из внутренностей комбинезона он извлёк плоскую бутылку и сделал из горлышка несколько крупных шумных глотков. Немного успокоился Денис тогда, когда «Барт» на правах председателя объявил:

– Принимается к немедленному исполнению первый вариант Дениса Исидоровича Салтыкова. По всем остальным готовлю рекомендации для их вывода в степень полной готовности.

Эскадра сохранила избранный боевой порядок. Несколько скоординированных импульсов-аккордов, и планета задымилась. Компоненты атмосферы оседали на почерневшую кору хлопьями серой сажи. Та же реакция, проникнув через малейшие щели, происходила в бесчисленных проходах и пещерах. За считанные часы планета лишилась не только атмосферы, но и всех газов, пребывавших в свободном состоянии в глубинах её коры.

– Вот так просто? – изумился Алекс Кидс, следуя взглядом за контрольным световым пятном; «Барт Эриксон» проводил выборочное тестирование выполненной работы, – И такое можно проделать с любой планетой? Венерой или…

– Можно, – успокоил его один из фаэтов, – Времени понадобится чуть побольше, но можно.

– Стоп! – прервал начавшуюся беседу Эрланг, – «Барт»! Прошу максимальной видимости там, где обнаружены скопления нор!

Действия «Эриксона» продублировали остальные корабли, перебросив энергию излучателей в оптический диапазон.

«Похоже, мы добились обратного результата, – сказал себе Салтыков, – Эйфории в этой войне не предвидится…»

– Вот тебе и жизненно важный фактор, – прошептал он, не отрывая глаз от демонстрационного экрана.

По мере коррекции картинка менялась. Вначале: десятки и сотни чёрных точечек, высыпавших из невидимых нор под лучи прожекторов. Потом точечки, по мере приближения, превращались в маленьких медленно шевелящихся жучков. Жучки становились жуками, а те, – в невиданных зрителями космического спектакля чудищ, отсвечивающих отвратительным серым блеском.

– Ну ладно, без воздуха ещё туда-сюда, – спросил кто-то из землян, – Но как абсолютный нуль? Внутри им наверняка теплее.

«Барт» дал предельное увеличение и сфокусировал изображение на одном из монстров. Эрланг в волнении поднялся, подошёл к экрану и дотронулся пальцем до головы чудовища.

– Как они изменились! Психоразведка провалилась. Нам подсовывали старые, древние снимки. Мы видели то, что ожидали видеть…

– Каково! – лицо Салтыкова побледнело, нос покраснел, – Их контрразведка достойна орденов и медалей. Такого противника нельзя не уважать и не ценить.

– Твою дивизию! – в сердцах воскликнул Генеральный советник, чем привёл Салтыкова в состояние полного ошеломления: рот раскрыт, глаза навыкат, – словно он услышал из уст лидера фаэтов невероятнейшую чепуху. Благообретённое армейское самообладание достаточно быстро вернуло ему способность говорить. И он сказал, чётко и внятно:

– Глуповцы перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы…

Чем поверг окружающих примерно в то состояние, в котором сам только что находился.

– Где ты видишь шерсть, Денис? Они же гладкие, как бильярдные шарики, – среагировал Кидс.

– Наш земной главком любит цитаты, – скрыв недоумение, пояснил Эрланг, – Откуда эта?

– Из сочинения моего семейно-родового предка, – в полном спокойствии ответил Салтыков, – «История одного города» называется. Это он по поводу всеобщего одичания.