– Кстати, откуда ты знаешь об этой Феодоре?

– Юстиниан I был великим разведчиком. Именно он тайком послал двух монахов в Китай, чтобы разузнать секрет производства шелка. Они вернулись с шелкопрядами и семенами белой шелковицы, спрятанными в посохи, и таким образом навсегда переместили производство шелка из Китая в Византийскую империю и ослабили китайский торговый баланс.

– А это-то тебе откуда известно?

– Я тоже люблю книги, прямо как Род.

Если забыть о моей вспышке, я был доволен утренней встречей. Перехватив инициативу, мы смогли сделать из дерьмово начавшегося дня настоящую конфетку. Я еще не знал, что в офисе нас ждала целая коробка шоколадных конфет.

Когда мы вошли, Корнер едва держал себя в руках.

– Быстро в мой кабинет, – взволнованно сказал он, схватил нас обоих за локти, втолкнул в дверь и чуть не силой усадил в два кресла. – Взгляните на это, – он схватил по листу для каждого из нас и сунул их нам в руки. – Пришло двадцать минут назад.

– Вот черт! – только и смог выдохнуть я, читая документ.

Линн выразилась чуть мягче:

– Проклятье!

– Должен признать, Джо, – сказал Корнер, который называл меня по имени не чаще, чем я его, – ты с самого начала был прав. Это все меняет.

В самом деле.

Сообщение пришло из штаб-квартиры ФБР, причем копии были отправлены нашему атташе по правовым вопросам в Бонне и, само собой, в Вашингтонское региональное отделение. Лаборатория ФБР изучила записку, которую дал мне Рамси. Согласно результатам экспертизы, бумага была «аналогична используемой восточноевропейскими разведывательными службами» и представляла собой «водорастворимую бумагу, мгновенно растворяющуюся при контакте с водой или слюной». Такая бумага была полезна, к примеру, шпионам, которые хотели быстро избавиться от информации, смыв документ в унитаз или засунув его в рот. Не совсем то же самое, что бумага для фокусов, историю о которой Рамси явно сочинил на ходу.

Но дальше – больше. Написанный на бумаге номер принадлежал венгерской разведке в Будапеште. Такой номер есть в любой шпионской сети. Когда звонишь по нему, кто-нибудь отвечает: «Алло». После этого ты произносишь зашифрованное сообщение. К примеру, фраза «Это аптека?» может означать, что операция сорвалась или что кто-то из агентов скомпрометирован. Такие номера распространены в шпионском деле, но зачем один из них Роду Рамси? Зачем Клайд Конрад дал ему эту записку – если, конечно, Род не врал?

Что же до шести цифр, таковы были реалии стран Варшавского договора. Венгрия сильно отставала в технологическом отношении и только собиралась перейти на стандартную для Западной Европы систему семизначных телефонных номеров.

– Что ты намерен делать? – наконец спросил Корнер.

– Теперь ВРО придется пошевелиться и помочь нам. Они не могут и дальше нас игнорировать, – сказал я. – Нужно сесть и составить список всех зацепок и дальнейших действий. Шила в мешке уже не утаишь – пора подумать о привлечении Рамси к ответственности.

Корнер согласился со мной. Он никак не мог осознать, что все так быстро встало на свои места.

– Дел очень много, – продолжил я. – Я хочу назначить встречу и слетать в Вашингтон, чтобы скоординировать действия и обсудить ситуацию с ребятами, которые занимаются делом Конрада, включая подразделение внутренней безопасности. У нас есть зацепки, которыми нужно было заняться еще вчера, но есть и другие, они могут подождать. Нам нужно расставить приоритеты, проанализировать все имеющиеся данные и понять, куда двигаться дальше, – Линн с поразительной скоростью делала заметки.

– С Рамси будем снова встречаться? – спросил Корнер.

– Конечно, но придется подождать денек, пока мы все не согласуем, – ответил я. – Надо заручиться поддержкой со стороны военных, немцев и шведов. Если братья Керцик смогут рассказать еще кое-что, мы сумеем ближе подобраться к Рамси. Знание – сила. Мы не можем вечно ходить вокруг да около. Мне нужно узнать больше. Мне нужно изучить все дело – от начала и до конца.

– Не забывай, – напомнила мне Линн, – завтра суббота. До понедельника никто ничего не сделает.

Может, и так, но я понимал, что покоя до понедельника мне тоже не видать. Плакали мои планы на длинные, сонные выходные и долгожданное воссоединение с семьей. Не стоило и сомневаться, что оба дня я буду погружен в лихорадочные размышления.

У вас бывали моменты, когда вы обожали свою работу? Когда вы просыпались окрыленным и окрыленным ложились спать? Когда вам казалось, что вы работаете не напрасно, что ваша жизнь и ваш труд имеют истинный смысл? Не то чтобы работа была легкой – вовсе нет, – но перед вами открывались новые горизонты. В жизни была цель. Был вектор. В конце тоннеля маячил огонек.