Шрифт:
– По размеру ступни!
А затем:
– По красоте!
Самый страшный для девушек конкурс. Каково тем, кто оказались переставленными в хвост?
Следующая номинация тоже ударила по женскому самолюбию:
– По красоте груди!
Чуть ли не самый долгий конкурс. Зрители активно помогали советами, счастливый очередник огрызался и делал по-своему. Объективной оценкой не пахло; о вкусах, как известно, не спорят. Насколько я понял из своего убежища, большинство смешивало понятия красоты и объема, а расставляльщик имел собственное мнение. Кто-то его поддерживал, кто-то злился, остальных просто заводило происходящее.
Следующий тур еще больше раззадорил. Зрители сходили с ума, участник делал дело молча, обстоятельно, не торопясь. Отведенное время давно вышло, но ни один голос не высказался за ускорение распределения пленниц по мягкости повторно задействованной части тела.
Затем пошло более активное:
– По быстроте приседания!
– По размаху рук!
– По широте открывания рта!
В небольшом перерыве в люк склонилась голова:
– Чапа, ты как? Поучаствуешь? Вылазь хоть на минутку из своей вонищи, глотни воздуха, посмотри на людей!
Кажется, это голос Ядрея. Заботливый голос. И одновременно с подвохом. Любославу будто в мясорубке прокрутило. Если я выйду один раз – значит, смогу и два, и конец спокойствию.
– Рано мне гулять, – бросил я с места. – Еще болею.
– Как хочешь. Впрочем, тебе там тоже не скучно.
Через миг в проеме очертился другой силуэт, на этот раз безухий.
– Не желаешь присоединиться?
– Слабость. Я бы с радостью, но лучше отлежусь.
– Тоже правильно.
Задания расставлялок закончились. Последовал вариант угадайки, который здесь именовался выбиралками: сразу несколько ушкурников с повязками на глазах ловили и на ощупь узнавали пленниц. Девушкам тоже завязали глаза. Палуба ходила ходуном, шарахавшихся в стороны пленниц отпихивали обратно в центр, где они сталкивались, спотыкались и едва не ломали ноги. Ушкурники намного ловчее передвигались по палубе.
То и дело кто-то из пленниц проваливался в открытый люк. Это вызывало шквал хохота. Упавшая трясла головой, руки терли ушибленные места, между тем как ноги нехотя, но быстро поднимались обратно на палубу. В противном случае слышался свист кнута, затем крик боли. Но когда свалилась Калинка, этого не произошло. Тщедушное тельце кубарем прогрохотало по лестнице, перекладины отметились почти на каждой части тела, включая затылок. Встречу с досками днища сопроводил глухой стук. Ни звука не вырвалось из открывшегося рта завалившейся набок головы.
Сразу несколько лиц нарисовалось в проеме люка. Недвижимая фигурка с разбросанными руками вызвала у них единственное чувство – неудовольствие.
– Минус одна, – сказал кто-то.
Игра возобновилась с того же места.
Моя попытка дернуться не прошла, несокрушимая пышная стена остановила и поглотила, как варенье пчелу.
– Увидят. – Дождавшись адекватности, Любослава оторвалась от меня. – Я сама.
Низкий потолок мешал. Приняв согбенную позу и грузно переваливаясь, моя сиделка прокралась по дуге вокруг проема и склонилась, прижав ухо к расцарапанной грудке. Упавшая напоминала сейчас сломанную куклу.
– Дышит, – сообщил горячий шепот.
Глаза Калинки распахнулись. Лучше бы я не смотрел. Паника и страх, помноженные на страдание. И ничего нельзя сделать.
Пышная ладошка с жалостью погладила девушку по голове. То, что происходило сверху, внушало ужас обеим, Любослава вернулась и снова прижалась ко мне. Калинка вновь зажмурилась.
На палубе текла своя жизнь. Девичьи имена уже не составляли тайны, примелькались, поймавший тщательно ощупывал добычу, и выкрикивалось имя. Угадавший под дружный рев собратьев отправлялся с трофеем на берег, невезучих сменял выбранный жребием очередник.
Пленниц оставалось все меньше, страсти накалялись. Кто-то грозил кому-то, звякал металл, до смертоубийства не доводило только вмешательство капитана – просто присутствие уже не сдерживало. Урван сделал свой выбор вне конкурса, но на берег не отбыл, ситуация требовала остаться на борту до конца. Когда увели предпоследнюю пленницу, осталось еще с десяток пиратов. При взгляде на оставшуюся понеслось нытье:
– Это же прыщ на ножках! Всех лучших разобрали! Где справедливость?
– В Священном лесу изобилия, – хохотнул отбывающий.
Плеснули весла, вслед полетели проклятья.
– Кое-что забыли, – сообщил голос Урвана.
Поступление света в трюм перекрыл абрис головы без ушей.
– Очухалась? – Не разобрав в темноте, капитан объявил оставшимся: – Если мертва – за борт, если нет – тоже ваша.
И Калинка пожалела, что так долго отлеживалась.
Глава 8
Всю ночь мы вздрагивали от криков. Девушек вернули в трюм под утро. Даже не спустили – сбросили. Любославу так трясло, что не смогла заставить себя выйти под луч прожектора, которым сейчас являлся люк.