В 1084 году немецкий каноник (впоследствии святой) Бруно Кёльнский (ок. 1039–1101), негодуя на порочную жизнь католического епископата, вместе с шестью клириками удалился в гористую местность близь Гренобля и здесь, в ущелье Шартрез (фр. Chartreuse, лат. Cartusia), основал монастырь, который его насельники назвали Великой Шартрезой и который стал колыбелью Ордена картезианцев (рис. 5).

Рис. 5. Великая Шартреза

Бруно так определил главную цель своих единомышленников: «В тиши уединения, удаленные от всех, но в связи со всеми пребывающие, искать Бога, придя через эти искания к совершенной любви». Высшая власть в Картезианском ордене принадлежала Генеральному Капитулу, который созывался каждые два года. Между этими собраниями Орден возглавлял приор [15] , носивший титул «Преподобный Отец» (приоры же монастырей избирались Капитулами насельников самих обителей).

Первый английский картезианский монастырь или Чартерхаус (англизированное Chartreuse) возник в 1181 году по распоряжению короля Генриха II Плантагенета (1133–1189) в деревушке Уитэм, графство Сомерсетшир. В конце XIV века такая же обитель была основана в Лондоне, в районе Смитфильд, и полностью именовалась как «Монастырь во славу Матери Божьей» (рис. 6).

Рис. 6. Чартерхаус

Устав Ордена своей строгостью, вероятно, не уступал (а в чем-то и превосходил) Уставы других религиозных сообществ. От монахов требовались полный уход от мира, созерцательная жизнь в почти полном безмолвии и уединении в келье, суровый аскетизм, постоянное молитвенное служение. В обычные дни картезианцы собирались в Храме монастыря трижды в день на общие молитвы, совокупно длившиеся около трех часов; другие же молитвы читались в келье или за трудами (уход за садом, хозяйственные работы, составление или копирование духовных сочинений и так далее). Члены Ордена были обязаны носить под рубашкой власяницу и отходить ко сну в восемь часов вечера, причем каждый из них должен был повесить на спинку кровати похоронный саван; ночью дважды поднимались для молитв, а начинали новый день в половине седьмого утра. Одеянием картезианцев было длинное белое платье с белым капюшоном, а вне монастыря – чёрное.

Послушники проводили большую часть суток в полном одиночестве, в своей келье, и даже еду получали через маленькое окошко в ее стене, не общаясь с послушником, которой дважды в день разносил пищу. В состав еды не должно было входить мясо, разрешены были только рыбные блюда; по пятницам обитатели кельей довольствовались хлебом, водой и солью (некоторые, наиболее иступленные насельники, придерживались такой «диеты» трижды в неделю); пить вино было совершенно запрещено, а во время Великого поста (с четырнадцатого сентября до Пасхи) из рациона исключались все молочные продукты. Если послушнику что-то требовалось, он оставлял записку на полочке под окошком и через некоторое время получал (или не получал) требуемое. Монахи никогда не покидали монастырь без разрешения приора, но один раз в неделю совершали прогулку за пределами обители, гуляя парами (во время прогулки, которая не должна были длиться более трех часов, разрешалось беседовать). Родные могли приезжать к ним один раз в год на два дня, или два раза в год по одному дню. Обязательны были целибат и запрет симонии [16] . Впрочем, не чужды монахи были и некоторым сторонам мирской жизни, в частности, начиная с XVIII века, они занимались приготовлением и продажей знаменитого ликёра, называвшегося «Растительный эликсир Гранд-Шартрез», и в наши дни известного всему миру под маркой «Шартрез».

Первые несколько недель новичок монастыря числился новициантом (от лат. noviciatus – «новый, неопытный») и проходил своеобразный испытательный срок, в течение которого должен был соблюдать Устав Ордена под строгим присмотром специального наставника. Затем, утвердившись в желании принять монашеский сан, тайным голосованием Капитула монастыря новициант переводился в число постулантов (послушников). Но полноправным монахом он становится через примерно год после пострижения17.

Борд жил в монастыре долгие годы, то покидая его, то вновь возвращаясь. Трудно представить, как он, по словам Энтони Вуда18, «человек с неупорядоченным умом и изменчивым характером», мог находиться в обители со столь суровыми правилами поведения.

Вся последующая жизнь Борда отнюдь не свидетельствовала о приверженности аскетизму и вегетарианству, и он, наверняка, был склонен к нарушениям монастырской дисциплины. Правда, достоверно известно только об одном случае (о котором Борд сам рассказал): в 1517 году руководители Чартерхауса обвинили его в том, что он был «хорошо знаком с женщиной» (shold be conversant with women): в XVI веке, как утверждает историк, слово «conversant» означало нечто большее, чем, скажем, просто дружеская или наставительная беседа клирика с мирянкой.

С течением времени Борд чувствовал себя все более несчастным и все чаще задумывался о своем будущем. Его биографы проявляют редкое единодушие, объясняя стремление Борда покинуть Чартерхаус.

Так, А. У. Фокс в «Книге бакалавров» (1899) [17] пишет:

«Его (Борда. – Ю.П.) беспокойный нрав и прирожденная живость характера находились в глубоком противоречии с аскетизмом, которому он должен был следовать как брат Ордена картезианцев, и это приводило к нарушению гармонии в его отношениях с окружающими».