Лера тоже вздохнула. Что-то ей подсказывало, что свистопляска эта ещё не закончилась. И никогда не закончится. И Настя его просто так не отпустит.

— А из-за чего они повздорили с мамой? — Лера вытянула затёкшие ноги и, сдёрнув с умывальника ещё одно полотенце, легла и положила его под голову.

— Мама хотела увезти меня из больницы домой. Она тогда уже мне говорила: «Уходя — уходи», иначе вечно будут находиться причины остаться. Но я, — он выдохнул и, кажется, стукнулся затылком о стену, — не знаю. Может, проявил слабость. Может, инертность. Уступил, поддался. В общем, не возразил.

— А, может, это чувство вины? За тот выкидыш?

— Ты, знаешь, сейчас, когда Насте поставили диагноз и врач сказал, что при такой густоте крови каждая беременность заканчивалась бы одинаково, я, наверно, и не должен бы чувствовать себя виноватым. Но ты права. Хоть жена меня ни в чём и не обвиняла, но она так страдала, что я просто не мог остаться равнодушен.

Он замолчал. И Лера тоже задумалась, даже закрыла глаза, устав от света лампы на плохо прокрашенном потолке. С их опытом долгих разговоров они с Кириллом научились молчать и не тяготиться этим. Лера слышала, как зашуршал фантик шоколадки или конфеты, как Кирилл сделал глоток. Нестерпимо хотелось его обнять. Прижаться к его плечу, почувствовать тяжесть его руки на своём теле.

Но чем больше он раскрывался, тем Лере становилось страшнее. Чем больше она узнавала о его жизни, тем яснее проступала истина — в какой заднице они на самом деле. Оба.

Его жена не стенка, она — крепостной вал. Не танк, как Кирилл её назвал, — противотанковый ров. Не стальной таран, не остроконечный выступ в носовой части корабля, она — капитан этого корабля. Лера же — пробоина в судне их семейной жизни. И сильно сомневалась, что она — тот самый айсберг, что потопит их Титаник, которым рулит Настя и столько лет уже держит на плаву.

— Ты сказал обо мне жене? Или просто ушёл и всё?

Он сделал ещё один глоток, а потом только ответил.

— Я сказал. Жене, тёще, маме, деду. Даже Степану, которого материл за зарядку пару часов назад.

Лера закрыла ладонью глаза. «Это фиаско, братан!»

— Я боюсь даже предположить, что именно ты сказал. Особенно Степану. Кто это, кстати?

— О! Стёпа, — его голос потеплел. — Мой друг, товарищ и брат. Порядочная сволочь, скажу я тебе. И за те десять с лишним лет, что я его знаю, такой и остаётся. Я сказал ему, что встретил девушку, которую искал всю жизнь.

Если бы Лера уже не накрыла рукой лицо, ей пришло бы сделать это ещё раз. Теперь от смущения.

— Завидую ей. А она об этом знает?

Кирилл рассмеялся так громко, что Лере пришлось отодвинуть от уха телефон.

— Он спросил меня то же самое. И хоть это неважно, но я приеду и обязательно скажу ей об этом, — Кирилл отвлёкся, — через шестьдесят девять часов и пятьдесят пять минут.

— Боже, мы уже целый час болтаем, — Лера посмотрела на экран и снова поднесла трубку к уху. — У меня сейчас отключится телефон.

— Тогда спокойной ночи, девушка моей мечты. Я люблю тебя. И целую во все места, до которых ещё не добрался.

И третий фейспалм.

— Спокойной ночи, моя.

— Ау-у-у-у, — завыл Кирилл тихонечко. — Обещай, называть меня так всегда.

— Обещаю, моя…

Телефон отключился. Но в голове так и звучало несказанное.

Моя… неожиданная удача. Призрачная надежда. Мучительная радость.

Моя безрассудная любовь.

Как Лера прожила эти оставшиеся семьдесят часов до встречи с Кириллом, она забыла в тот самый миг, когда увидела его в зоне прилёта.

По гладкому глянцевому полу, блестящему, как только что начищенный лёд катка, он шагал уверенно и Леру не видел. Прижимал к уху телефон и что-то пояснял, довольно резко. Строгий, собранный, деловой, неожиданно в костюме (видимо, не было времени переодеться) и бесконечно уставший.

Лера поняла это по тому, как он выдохнул, неожиданно остановившись, как поправил на плече сумку, когда продолжил движение, как откинул рукой волосы, потряс головой, стараясь или вытряхнуть из неё ненужное, или просто взбодриться.

Кирилл не знал, что Лера ждёт его в аэропорту. Лера и сама не думала, что приедет. Но чем стремительнее приближалось время его прилёта, тем сложнее было усидеть на месте. Теперь она точно понимала его состояние, когда он ей говорил, что ему проще пойти пешком в аэропорт, чем ждать. Она извелась, приехав за час до посадки его лайнера, но и это тоже забылось, стоило ей только увидеть его русую голову среди спешащих пассажиров.

— Да, — снова остановился Кирилл. — Я сам решу этот вопрос, если Самсонов не сможет, но только после отпуска. Нет, Сергей, потому что это не заканчивается никогда. Ингрид не считает этот вопрос срочным. Хартмут даже предложил перенести на весну. И только ты продолжаешь настаивать.