Им не удастся меня убедитьбеглым течением красноречивой строки,научить вычурным поклонам, изысканной маете –натягивая среди ночи на голые плечи пиджак,не прохриплю о согласии на неродном языке.Мягкая пыль стелется бахромой,рваный край жизни набухает воровскою пеной,отвесные скалы лижут взгляда ладонь,голод скребется черствою коркой по звериному чреву.Кормчий – отсутствие силы, побег омелы в руках,гибкое просторечие червленой тяжелой лозы, –скольжение по небритой щеке назойливой медоточивой слезыподобно полету ангела по стеклянному разогретому небу.Настоящее дело стелется как трава,никнет ракитою в лоно лесных запруд.Зверь, что крадется по следу, знает волчьи праваи не останется там, где его запрут.
