Шрифт:
Живка соскочила со стула. Если не вертится сейчас, может быть, завертится позже, достаточно только подольше постоять здесь и посмотреть. Единственная опасность заключается в том, что может пройти кто-нибудь из взрослых жильцов и заинтересоваться, что делают дети у счетчиков.
— Если хотите, подождем! — сказала Живка.
— Хорошо! — кивнул Пешо. — Откуда знать, может нам повезет.
В подъезд вошла девушка в белом платье и, не обратив на них никакого внимания, стала подыматься по лестнице. Мальчики успокоено перемигнулись.
— Кто это? — спросил Бебо.
— Дочка профессора, студентка! Ее нечего бояться!
Внезапно Юлия тихо вскрикнула. Мальчики с испугом посмотрели на нее. Юлия стояла с поднятым кверху личиком, застыв в взволнованной позе.
— Вертится! — сказала она ошеломленно.
Действительно, белое колесико с красным поясочком довольно быстро вертелось. Все уставились на него и не могли оторваться. Колесико вертелось около двух минут и потом внезапно остановилось. Первым пришел в себя Пешо и тихо промолвил:
— Видели?
— Значит… действительно есть люди! — удивленно сказала Живка. — Но ведь это просто… страшно!
Хотя колесико и остановилось, все продолжали смотреть вверх, как будто черный счетчик превратился в странный магнит, притягивающий их лица с огромной силой. Так прошло несколько минут и Юлия снова первая крикнула:
— Вертится!
— Потише! — резко сказал Пешо.
И на этот раз белое колесико вертелось около двух минут и внезапно остановилось. Это повторилось несколько раз, пока Бебо мрачно не пробормотал:
— Чудное дело! Так не жарят котлеты.
— Они делают что-то особенное! — сказал Пешо. — Что-то совсем необъяснимое! Почему они используют ток в таких удивительных интервалах?
Процедура с током повторилась еще раз. И наконец Пешо махнул рукой и решительно сказал:
— Хватит, закройте дверцы. Стоять здесь больше опасно! Да и самое важное мы узнали.
Живка взяла стул и унесла его домой. Используя ее отсутствие, Бебо подошел к Пешо и тихо сказал:
— Остается только проверить ключом! Если ключ Тороманова откроет двери Дончева, значит, все ясно, ошибки быть не может!
— Ты сумасшедший! — резко сказал Пешо. — Ведь люди, находящиеся внутри, могут нас услышать… И тогда все полетит к чертям!
— Правда! — смутился Бебо. — Это мне даже и в голову не пришло!
— А мне сто раз приходило!
— Тогда что же делать?
— Соберемся все вечером и решим! Мне кажется, что самое важное уже ясно, остается только… действовать!
— А что Живке скажем?
— Скажем, что идем в милицию! После того, как мы все раскрыли, милиция может уже спокойно их арестовать!
Когда Живка вернулась, Пешо сказал ей, что они думают делать.
— Только все будешь хранить в тайне! — предупредил он ее в конце. — Никто ничего не должен знать, иначе завтра, когда милиция придет сюда, может оказаться, что птички уже упорхнули!
— А почему завтра?
— Сегодня вечером или завтра — как разумнее, так и будет сделано! Может быть, нужно будет собрать какие-нибудь дополнительные сведения! От тебя требуется только молчание!
— Я не маленькая! — обиженно сказала Живка. Перед тем, как уходить, Пешо повернулся к Живке, испытующе посмотрел ей в глаза и решительно сказал:
— Дай мне ключ от подъезда!
— Зачем тебе? — вздрогнула Живка.
— Мне он не нужен, но может понадобится милиции. Живка вынула ключ из связки и подала его. Пешо взял ключ, и на мгновение ему показалось, что холодное железо просто обожгло его, он поторопился опустить его в карман. Не засовывая руку глубоко, он знал, что там, на дне кармана, лежит и другой ключ, тот, который сделали в мастерской по ключу Тороманова. Сейчас все тайны были уже в его кармане, и действительно не оставалось ничего другого, как действовать.
КЛЮЧ НАХОДИТ СВОЮ ДВЕРЬ
Еще вечером того же дня вся группа собралась в маленьком квартальном скверике, чтобы принять решения по ответственнейшим вопросам. К их несчастью ночь выдалась совсем ясной, лунной, и они забрались в сиреневые кусты, чтобы не обращать на себя внимания случайных прохожих. В тишине по безлюдным аллеям проходили одинокие собаки, мимоходом обнюхивали кусты и уходили куда-то с поблескивающими во мраке глазами. Сквер был совсем пустым — только на одной дальней скамье сидела молодая пара, но оба они были так увлечены разговором, что ни на кого и ни на что не обращали внимания. Единственным свидетелем ночного разговора была луна, бледная и бесстрастная, светившая среди ветвей.