Слава богу, Мальвина подумала, что я, старый добряк, конечно же говорю только о лисах.

Знаете, какой у Влада дом?

Больше, чем международный аэропорт, ей-богу. Мы минут пятнадцать едем только по частной территории за забором, а вокруг: деревья, лужайки, теннисный корт, клумбы и фонтанчики из состаренного мрамора. Я даже потихоньку щипаю себя за локоть, чтобы убедиться, что не сплю. Ну мало ли, размори от счастья обладания личной лисицей.

Ну а сам дом… Ну, наверное, если бы Влад захотел спасти густонаселенный Пекин, он бы запросто сделал это, предоставив каждому китайцу квадратный метр площади. В таком доме, наверное, можно общаться только по рации или по мобильному, и неделями не встречаться вообще.

Конечно, тут куча охраны и наемных работников: садовник, кухарка и пару девочек, которые наводят порядки. Влад представляет меня, как жену, говорит, что мое слово равнозначно его слову и делает все, чтобы на меня перестали смотреть, как на несчастную лису, которая притащила еще одну лису. Простите за каламбур.

— А где моя комната? — спрашиваю я в лоб.

Пусть не думает, что раз я так неосторожно высказалась о своих потребностях, это что-то меняет.

— Пойдем, гостевые на втором этаже — выберешь любую.

— Зачем тебе одному такой большой дом? — спрашиваю, когда мы поднимаемся по лестнице. Я пару раз порывалась снять обувь, но Влад каждый раз успевал меня задержать. Серьезно, видели бы вы эти зеркальные полы, тоже бы захотели снять обувь и сменить носки.

— Я держу строительный бизнес номер один, мне положено быть владельцем большого красивого доме, построенного по индивидуальному плану. — Особой радости в его голосе нет.

— И твои родные… — многозначительно начинаю я.

— Брат, который женился полгода назад, отец и мачеха. И сводная сестра, которая стала женой моего брата. Не морщи свой хорошенький нос, Мальвина: Ени не кровная сестра, и тебя за компанию, как грешницу, не сожгут на костре.

Мы выходим в просторный холл, где повсюду зелень в феерических горшках, полки с книгами, статуи, на которые не понятно под каким углом и смотреть. Не дом, а музей. Красивый, дорогой и совершенно пустой. Ни тебе разбросанных по перилам носков, поцарапанных кошкой спинок старого кресла, разрисованных вареньем стен и потрепанного чучела курицы.

— Моя комната. — Влад открывает дверь, и я потихоньку вхожу внутрь.

Огромные окна, все оформлено в светло-серых и шоколадных тонах. Лаконично, ничего лишнего, не считая полки над рабочей зоной. Там целая куча всяких мелких сувениров, но меня почему-то привлекает огромная витая раковина.

— Я сам поймал, — хвастается Влад, видя мою заинтересованность.

— Ныряешь с аквалангом? — «Что ж ты такой-то весь просто как… мечта?!»

— Ныряю и люблю ходить под парусом, и еще кайтсерфинг уважаю.

Я даже не знаю, что такое кайтсерфинг, но все равно делаю то, что должна сделать: подхожу к нему и с каменным лицом кусаю за предплечье. Осторожно, просто чтобы брякнуть следом:

— Проверяю на зуб, а то вдруг не настоящий, — говорю с видом старого ювелира.

Зря, ох зря. Влада не смущает ни наш договор, ни дрожащий фенек у меня на руках. Он просто берет меня за плечи и толкает к кровати, на которую я с визгом падаю. Изюм тявкает и все-таки вырывается на свободу из моих ослабевших пальцев.

Влад садиться сверху, зажимая мои бедра коленями с обеих сторон. Нависает, улыбаясь так… так… Видите, у меня в груди большой мурлыкающий чупа-чупс, пахнет персиками и земляникой и напевает: «Поцелуй меня везде, восемнадцать мне уже»? Это мое сердце.

— Машка, давай целоваться, пока Изюмчик обживается? — плотоядно шепчет мой самый офигенный в мире муж.

— Он мебель попортит, — пищу я, пытаясь найти лазейку для бегства.

— А мы новую купим, — не теряется Влад, наклоняясь еще ниже, и трется носом об мой нос.

— Лужу сделает, — прикрываюсь еще одной отговоркой.

— Вытрем, — снова не сдается Влад.

— Договор… — безвольно мямлю я.

— К черту договор, — дополняет он, мягко прикусывая меня за нижнюю губу.

— К черту договор… — эхом повторяю я.

Знаете, как он сейчас выглядит? Как парень, который лучше Бреда Питта, Кристиана Бейла и Бредли Купера. И хоть улыбка ему невероятно идет, без улыбки, с шальным взглядом, мой муж просто полный Космос.

Помните, что мне девятнадцать и слэнг — обязательная составляющая моего лексикона?